Разумеется, он не человек! Человек на такое не способен. Больная, вонючая тварь, которую не остановят ни угрозы, ни мольбы, ни воспитательные тюремные работы…
- Мы должны убить его, кем бы он ни был, - ответил я. И взял Алену за руку.
***
На следующий день я привел Алену домой. Отец был на работе, а маме было плевать на гостей: после смерти моей сестры она редко проявляла эмоции, превратилась в тонкую тень у плиты. Она ушла с головой в готовку и даже собиралась написать что-то вроде поваренной книги - слышал, как она говорила об этом отцу, а он нервно фыркал в ответ, прячась за газетой. Единственное, что интересовало мою мать последние несколько лет – полные кастрюли и забитый холодильник. Иногда она срывалась и готовила столько, что еда лежала неделями и портилась.
Когда мы с Аленой зашли в квартиру, мама снова была на кухне, жарила мясо, которое отец таскал с работы, не зная меры. Наверное, так он старался поддержать ее, чтобы она знала, чем себя занять.
- Сынок, это ты? – она не оторвалась от плиты. Никогда не отрывалась.
- Да, ма. Я не один, мы побудем немного, нужно подготовиться к завтрашней контрольной…
Алена удивленно посмотрела на меня. А я пожал плечами. В школе шли весенние каникулы, но для моей мамы время остановилось три года назад, и с этим тоже ничего нельзя было поделать.
- Вы голодны? – только и спросила она.
- Нет, мы пообедали в Макдональдсе.
- Хорошо.
Скажи я другое, она бы принялась пичкать нас макаронами по-флотски, от которых меня воротило.
Мы прошли в мою комнату, и я запер дверь на щеколду. И подумал, что еще никогда не оставался наедине с девчонкой.
- Вы жили вместе? – спросила Аленка, осматриваясь.
Вчера вечером я предусмотрительно привел свою берлогу в порядок: вытер пыль, смел крошки, убрал скомканную одежду в шкаф и спрятал туда же пластиковых солдатиков. В них я давно не играл, но никак не решался выбросить: они были частью детства, отколовшегося от моей жизни айсберга, медленно отплывающего вдаль.
- Мы… да, у нас была одна комната на двоих, - сказал я, вспоминая, как злился на родителей за то, что приходилось делить личное пространство с семилетней мелкотой.
- Вы дружили с ней?
- Дрались, - усмехнулся я.
- Мы с моей тоже, - кивнула Алена. – Так странно, да? Зачем мы это делали?
Я пожал плечами.
- Иногда я читал ей компьютерные сказки. Она называла меня Бэйсиком… - я помолчал, - никто не знал, как все обернется.
- Да, - согласилась она. – Никто не знал.
- Родители раздали почти все ее вещи. Я не знаю, что мы сможем тут найти.
- Тогда зачем мы здесь? - Алена подошла к компьютерному столу и коснулась пальцами темного жидкокристаллического экрана. - Она пользовалась им?
- Играла, в основном.
- Я думала, они все сидят в интернете. У нее не было страниц в соцсетях?
- Ей было семь…
- Не аргумент, - она нажала кнопку питания системника, и я услышал, как внутри загудели вентиляторы.
- Прошло три года, - напомнил я, но Алена уже склонилась над клавиатурой. Ее тонкие пальцы быстро застучали по клавишам.
- Смотри, - ткнула она в экран и развернулась ко мне. – Ну, что я говорила? Это она?
Я не мог поверить. С экрана на меня смотрела моя сестра. Фотография была незнакомой, обрезанной и увеличенной настолько, что рассмотреть задний план не представлялось возможным.
- Да, но…
- Это странно, - хмыкнула Алена. – Посмотри, тут отображается дата последнего посещения, - она подвела курсор к правому углу монитора. – Выходит, твоя сестра заходила на свою страницу… вчера?..
Я навис над столом, вцепившись в его крышку до ломоты в пальцах. Смотрел и смотрел на дату, как будто от моего взгляда она могла измениться.
- Какая-то ошибка, - прошептал я.
- Ошибки быть не может, эта соцсеть блокирует давно не использовавшиеся страницы. А эта все еще действует. Значит, кто-то ей пользуется.
Меня передернуло от такой возможности. Как будто я застал вора, роющегося в моих вещах.
- Если бы могли зайти к ней в профиль… - сказала Аленка и закусила губу. – Какой у нее мог быть пароль? – она посмотрела на меня. – Подумай.
Я пожал плечами. У нее был миллион увлечений, миллиард вариантов. Мы бы состарились, перебирая возможные.