Гарри поднял глаза на учителя. «Конечно, я готовился», - с вызовом ответил он, хотя, в сущности, профессор был прав. Но не признаваться же!
- Тогда объясните мне, почему вы пытаетесь использовать в зелье сушеные хвосты тритонов, если в книге ясно сказано, что требуются маринованные?
Гарри посмотрел на инструкцию: «Здесь не указано, сушеные или соленые!»
Снейп взял учебник Гарри и пролистал десяток страниц, открыв пространную статью об ингредиентах зелья и их использовании. Он указал на абзац в середине страницы:
- Прочтите это. Вслух.
- «Использование маринованных тритоньих хвостов очень важно, так как сушеные дают противоположный эффект: зелье пересушивает пергамент и делает его хрупким вместо того, чтобы восстанавливать его эластичность…» - Гарри замолчал, обиженно глядя на страницу, словно она намеренно ввела его в заблуждение.
- Почему важные детали спрятаны в середине какой-то статьи, а не в инструкции?
- Потому что вы должны были прочитать эту «какую-то» статью, Поттер, или вы думаете, что она тут просто так, для украшения? Зельеварение - точное искусство. Вы не можете действовать наугад. Нельзя игнорировать детали, которые кажутся вам несущественными на первый взгляд!
Гарри вздохнул. «Я сожалею, сэр», - буркнул он, отнюдь не испытывая сожалений, и не удосужившись даже сделать вид, будто испытывает.
Снейп ткнул пальцем в книгу еще раз. «Прочтите это, все это, внимательно. Затем возьмите нужные ингредиенты и сварите зелье правильно» – Снейп с видимым отвращением покачал головой и вернулся к своему котлу.
Гарри обиженно покосился на него. Снейп готовил не одно, а два зелья. Первое, пузырившееся в углу, предназначалось для Люпина, но Гарри понятия не имел, что представляло собой второе. «Не ваше дело, Поттер», - отрезал Снейп, когда он спросил. Однако Гарри предположил, что это был эксперимент, поскольку Снейп постоянно делал пометки.
Наблюдая за работой зельевара в течение двух недель, Гарри пришел к выводу, что существует огромная разница между тем, как Снейп учил своих студентов готовить зелья, и тем, как он готовил их сам. Казалось, в большинстве случаев он делал это по памяти или полагаясь на интуицию. Он варил огромное количество зелий, главным образом целебных. Сначала Гарри предположил, что Снейп готовил эти зелья так часто, что просто обязан был запомнить их состав, тем более, что они были довольно простыми. Он изменил свое мнение, когда Снейп взялся за антиликантропное зелье для Люпина, которое отличалось большой сложностью. Лишь немногие маги обладали умением варить его. Гарри с растущей тревогой наблюдал за действиями учителя, поскольку на этот раз небрежность могла стоить очень дорого, и в конце концов рискнул сказать ему об этом. Наградой ему был насмешливый взгляд и резкая отповедь: «Я вынужден жить под одной крышей с оборотнем, Поттер. Вы действительно думаете, что я до такой степени не дорожу своей жизнью, чтобы допустить ошибку?»
Гарри прикусил язык, но продолжал с интересом наблюдать, как Снейп колдовал над котлом, принюхиваясь к аромату и наблюдая за кипящим содержимым наметанным глазом. Снейп, казалось, руководствовался инстинктом, и Гарри вдруг вспомнил, что на их первом уроке зельеварения Снейп назвал свой предмет «тонкой, точной наукой и одновременно искусством». Лишь теперь Гарри понял, что его учитель имел в виду. В руках мастера процесс приготовления зелий действительно был наукой и искусством одновременно.
Гарри, однако, не был мастером зелий и не испытывал ни малейшего желания когда-либо им стать. Он не обладал для этого ни вдохновением, ни интуицией. Собственно, вплоть до этого лета он презирал зельеварение. Он всегда ненавидел этот предмет, но главным образом из-за Снейпа. Теперь же он ненавидел зельеварение само по себе. Первые несколько дней он занимался усердно, чтобы выполнить домашнее задание, тем более, что ему все равно нечего было делать. Но теперь началась работа над сложными зельями, требующими особого внимания к деталям, и Снейп был прав: у Гарри просто не хватало на это терпения.
Гарри обреченно посмотрел в свой учебник. Зелье для реставрации пергаментов было невероятно сложным, зато в случае успеха гарантировало, что хрупкий древний манускрипт не рассыплется в труху при первом же прикосновении. Похвальная цель, но так ли необходимы для этого тридцать семь компонентов? Гарри перевернул страницу, едва взглянув на неё.
Как можно было тратить время на столь незначительные вещи, когда Волдеморт с каждым днем становится сильнее, и ему, Гарри, написано на роду остановить монстра? Вот чему следовало уделять внимание, а не маринованным тритоньим хвостам. Пророчество тяжким бременем легло на его плечи, и он провел большую часть прошлого года в отчаянии, размышляя о способе победить темного волшебника и не находя его.
По иронии судьбы, ужасные видения Гарри привели к возобновлению уроков окклюменции и легилименции, благодаря которым он нашел оружие для победы над своим заклятым врагом. Гарри знал, что он никогда не побьет Волдеморта на дуэли, но надеялся использовать уникальную ментальную связь между ними и атаковать разум Темного Лорда. Несколько недель назад эта идея казалась Гарри гениальным прозрением, но теперь он сомневался - он ведь не имел реального представления о том, как вести ментальную войну. Один раз у него получилось проникнуть в ум Темного Лорда, чтобы получить информацию, но это было совсем другое дело.
Гарри поерзал на стуле, перевернул следующую страницу, не запомнив ничего из того, что там было написано, потом посмотрел на Снейпа. Он ощутил укол обиды, на сей раз не имевший ничего общего с ненавистными зельями. Снейп понимал происходящее с Гарри лучше, чем кто бы то ни было, но после прибытия на площадь Гримо он упорно избегал всякого обсуждения Волдеморта, окклюменции, легилименции и вообще любых тем, кроме зелий.
Гарри догадывался о причине такого поведения. Прошло чуть больше месяца с момента победы в Хогсмиде (так громко «Ежедневный Пророк» окрестил нападение на деревню Волдеморта и его Пожирателей). Никто не был серьезно ранен, поскольку единственной целью Волдеморта в тот раз была смерть Гарри, и Министерство воспользовалось этой новостью для поднятия духа магического сообщества. «Победа в Хогсмиде» всячески превозносилась как торжество мракоборцев в борьбе с Пожирателями смерти и как маяк надежды в войне.
Но в тот день Гарри узнал, что Снейп был отчасти виновен в смерти его родителей. Это ужасное откровение Беллатрисы Лестрейдж, как и мучительная исповедь Снейпа, были едва ли не самыми болезненными переживаниями, которые Гарри довелось испытать. Но это испытание было еще тяжелее для Снейпа, чье раскаяние было неподдельным и глубоким. Хотя Гарри простил его за непреднамеренное предательство, сам Снейп, похоже, был не в состоянии простить себя, и Гарри знал, что его собственное постоянное присутствие только усиливает терзающее Снейпа чувство вины. Иногда напряжение между ними было почти осязаемо, но, в любом случае, они никогда об этом не говорили.
Эта ситуация сводила с ума. Вместо того, чтобы работать вместе над стратегией победы, они сидели здесь день за днем в молчании, и все потому, что Снейп не мог оставить в прошлом ошибку, совершенную шестнадцать лет назад.
Гарри перевернул еще две страницы, даже не делая вид, что читает, но тут его угрюмую задумчивость прервал мягкий стук в дверь, и Добби просунул голову в лабораторию.
- Профессор Снейп, вы нужны внизу, сэр. Профессор Дамблдор здесь.
- Скажи ему, что я сейчас спущусь.
Добби исчез, Снейп погасил огонь под котлом и накрыл крышками сосуды с ингредиентами. Гарри оглянулся, чувствуя новый укол разочарования. Дамблдор, похоже, тоже не считал его ситуацию приоритетной. Это был уже четвертый раз за две недели, когда директор школы появлялся на площади Гримо, однако он так и не нашел даже пяти минут, чтобы поговорить с Гарри.