объекты, лишенные энергии, становятся хрупкими и взрываются, когда их затрагивают
вибрации окружающих объектов. Недостаток энергии также может быть своеобразной
нехваткой "клея", необходимого для того, чтобы сохранять целостность. Их сдерживает
только ледяная корка, и как только она дает трещину, все разлетается на куски. Чем больше
колебание молекул, окружающих ледник, тем сильнее взрыв. Твои перемещения стоп-
кадром по леднику вызывали сильные вибрационные колебания.
Иногда я не замечаю очевидного. Столько ледников взорвалось, когда мы с Риоданом
перемещались по ним стоп-кадром, а я так и не сложила два и два. Я задумалась над тем, что
сказал мне Танцор, дополнила сказанное еще несколькими фактами, хорошенько все
сопоставила, чтобы понять, что же в итоге получилось.
Ледяной Король после своего исчезновения не оставляет после себя ни намека на
энергию. Он высасывает ее из всего, что замораживает.
Р'джан говорил, что, когда ЛК замораживал ледники при Светлом Дворе, фейри не
просто были убиты, стерли сам след их существования.
Оба раза, когда я видела появление ЛК, все звуки исчезали. Ни один из нас ничего не
слышал. Танцор подтвердил третий случай похожей тишины и глухо-звучащих
послеэффектов на митинге Попечителей, свидетелем которого он стал.
Но почему исчезают звуки? Потому что все перестает издавать вибрации в тот самый
момент, когда появляется ЛК? Почему вещи прекращают издавать вибрации? Потому что он
высасывает энергию? Что именно делает ЛК? Что привлекает его именно в эти места? Что на
хрен между ледниками общего? Пока мы не выясним ответы на все эти вопросы, у нас нет ни
единой надежды остановить его. Мы легкая добыча.
Я изучаю ледяную картину, раскинувшуюся передо мной. Мне нужны ответы и прямо
сейчас. До того, как я отправилась в Белый Дворец, у меня было немного времени, чтобы
пораскинуть мозгами, но сейчас ситуация в моем городе стала критической. Выпало
слишком много снега и стало экстремально холодно. Если ЛК не убьет людей, то это сделает
мороз.
Сколько сотен, а может и тысяч людей должно погибнуть, прежде чем мы выясним, как
остановить его? А что, если в следующий раз он направится в аббатство?
Что если он отнимет у меня Джо? Если в генераторах закончится топливо, и все
погибнут в своих укрытиях, брошенные?
Я вздыхаю и закрываю глаза.
Я дрожу. Ответ прямо у меня под носом. Я чувствую это. Просто смотрю не теми
глазами, нужно смотреть глазами, не затуманенными эмоциями. Мне нужны мои мозги и
глаза Риодана.
Я фокусируюсь на внутренней стороне век, окунаюсь в их серую мглу и окружаю ею
себя как коконом. Я создаю тихое лоно, где могу начать процесс стирания своей личности,
отгораживая себя от мира, в котором я существую и частью реальности которого я являюсь,
мира, окрашенного моими мыслями и чувствами.
Я отбрасываю все, что я знаю о себе, всю свою суть, и погружаюсь в тихую пещеру в
своей голове, в которой нет ни материального существования, ни боли.
В этой затемненной пещере я не ношу длинное черное кожаное пальто и белье с
черепами и скрещенными костями, не травлю шутки. Тут я не люблю быть супергероем. Я
не считаю Танцора сексуальным и я не девственница, потому что я вообще не существую.
В этой пещере я никогда не рождалась на свет. И здесь я никогда не умру.
Все вещи здесь обнажены до самой сути.
Я погружаюсь внутрь своей головы и становлюсь той другой я, о которой я никому и
никогда не рассказывала.
Наблюдателем.
Она не чувствует голода или боли затекших мышц от долгого пребывания в клетке. Это
не Дэни.
Она может выдержать все, что угодно. Ничего не чувствует. Видит то, что перед ней на
самом деле. Ее сердце не разрывается от боли каждый раз, когда ее мама уходит, и она не
платит слишком высокую цену за свое выживание.
Я не часто ухожу в себя и ищу ее, потому что, если я там застряну, она завладеет мной и
натворит таких дел...
Я живу в постоянном страхе перед тем, что однажды настоящая Дэни может не
вернуться.
Но, твою ж мать, она умная штучка! И безжалостная. Она видит все. Видеть как она,
другим просто не под силу. Из-за этого я чувствую себя немного с приветом. Она считает
меня тряпкой. Но она никогда не отказывает, когда я прихожу.
Я открываю ее глаза и изучаю ледник. Она как приемник. Данные входят и выходят. Она
их обрабатывает. Никакого намека на Я или подсознание. Есть только головоломка, а
каждую головоломку можно решить, все коды расшифровать, из всех тюрем сбежать. Нет
слишком высокой цены за успех. Есть конечный результат и есть способы достижения этого
результата, а как известно, все способы хороши.
Факты, лишенные эмоциональной окраски, выглядят совершенно иначе.
Народ бьет по банкам. Размахивает кулаками. Некоторые хлопают. Другие пытаются
согреться. Я отбираю данные и отсеиваю их. Подбираюсь к самой сути.
Их тела изгибаются и двигаются таким образом, что движение кажется преднамеренным,
даже расслабленное движение, не инстинктивным, как мышечное напряжение и положение
скелета во время паники. Каждый, чей рот замерз открытым, издавал протяжное Е. Их глаза
полуприкрыты, на шеях вздулись мышцы от напряжения.
Я не смогла бы увидеть это, а она может.
Ответ прямо перед глазами. И был там все это время. Она считает это очевидным и
думает, что я тупица. А я в свою очередь считаю ее чокнутой социопаткой.
Я получила ответ на свой вопрос, но не могу насладиться этим, потому что она не может
чувствовать эмоции. Я закрываю глаза, чтобы отсоединиться от нее, но она не отпускает.
Она хочет остаться. Считает, что она лучше приспособлена, чем я. Я пытаюсь покинуть
пещеру, но она прячет все двери. Я визуализирую яркие прожекторы в пещере, такие же, как
на крыше КСБ. Она их гасит.
Я открываю ее глаза, потому что не могу стоять в темноте.
Риодан пристально и тяжело смотрит на меня.
- Дэни, - зовет он. - С тобой все в порядке?
Он использует полноценную, настоящую вопросительную интонацию, искренний, твою
мать, знак вопроса в конце предложения, как у любого нормального человека, трогает меня.
Меня удивляет то, что пугает ее. Ее хватка ослабевает, и я освобождаюсь. Думаю, мое
чувство юмора принадлежит больше Дэни, чем ей, в отличие от большей части всего
остального, что связывает нас, потому что, когда он подкалывает меня, как сейчас, она
уходит. На несколько коротких секунд я знаю, что собираюсь забыть о ней снова. Думаю,
она заставляет меня забывать о ней, и я не вспомню, пока она мне не понадобится, или же я
не зайду слишком далеко.
Потом я даже не буду об этом знать.
Я воспроизвожу все картины ледников, ищу и нахожу ту единственную общую черту,
которую я так долго не могла заметить. Она была прямо у меня под носом все это время, но я
просто не могла избавиться от своих предубеждений. Я видела то, что ожидала увидеть, а не
то, что было на самом деле.
- Святые апельсинчики, Танцор, - тихо говорю я. - Он пьет звук как лимонад!
- Что? - переспрашивает Танцор.
Никто не кричал. Люди, которые, как я думала, кричали от страха и ужаса, на самом деле
просто пели.
Музыка под землей меняется. В Честере сейчас играет песня в стиле хэви-метал, и
вибрации возрастают по скорости и силе. Я чувствую, как кровь отливает от лица.
Если я права...
А я права.
Под нами, в Честере, тысячи людей, и хотя я не в восторге от их образа жизни, в
нынешней ситуации нам нужны все люди, которые остались.
- Нужно все выключить! - кричу я. - Нужно все выключить прямо сейчас! Чувак, нужно