Аверин созвонился в очередной раз с краевым уголовным розыском. Спокойствие у тамошних сотрудников было олимпийское. Процесс самоуничтожения авторитетов их не волновал. Они, как и многие опера, жили по принципу — чем больше бандиты друг друга отстреляют, тем меньше их останется. Самозачистка.
А вот в Чите удалось раскрыть убийство преступного авторитета. В поселке Бакачача пропал коммерсант, претендовавший на роль воровского положенца. И это при том, что положе-нец на поселок уже был поставлен. Как и положено, истинный правитель организовал избиение самозванца. Труп оттащили в тайгу и сожгли. Арестовано четверо.
Грызлись воры на Кавказе. Во Владикавказе из автомата расстреляли джип, на котором ехал держатель воровского общака Гасанов со своим подручным. Каждому досталось по двадцать пуль. В последнее время у Гасанова возникали постоянные конфликты с ворами из-за нарушений финансовой дисциплины. Он жил на широкую ногу — часто ездил за границу, купил джип, дом на курорте в Анталии. Шиковать за счет общака категорически запрещено. Решением сходняка Гасанова обязали отдать кассу новому держателю Каратаеву, после чего на последнего было совершено покушение. Грешили на Гасанова. Он переполнил чашу терпения. И отправился на тот свет. Воры рассюсюкивать не любят, особенно со своими коллегами.
В начале месяца произошла еще одна разборка во Владикавказе. На квартире был убит житель Гори Кердикашвили. Его продырявили четырьмя выстрелами из его же собственного пистолета. Дело раскрыли в течение нескольких часов. Выяснилось, что он со своим родственником в Гори похитил ребенка, не получив выкупа, убил его и уехал в Осетию к своей знакомой. Между тем отец жертвы поймал подельника, пообещал вырезать всю семью и добился обещания разделаться с Кердикашвили. Во Владикавказе похитители ребенка пили три дня, на четвертый главарь шайки получил от своего родственника четыре предательские пули. Поделом.
Между тем прокуратура и МВД никак не могли прийти к выводу, что же делать со Шкляром.
Однажды Ремизов вызвал Аверина.
— Все, получено согласие по Шкляру.
— Его освобождают от ответственности? — удивился Аверин.
— Скажем так — при содействии изобличению убийцы будут предприняты меры для того, чтобы не назначать меру наказания, связанную с лишением свободы.
— Это реально?
— В принципе реально.
— Письменное подтверждение? — осведомился Аверин.
— Джентльменское соглашение. Все на словах, — вздохнул Ремизов.
— Значит, отвечает тот, кто вел разговор с человеком, и никто иной?
— Мыслишь.
— А предлагать будете вы?
— Да.
— Скоты, — покачал головой Аверин. — Всем охота иметь все, не платя ничего. В случае удачи они загребут награды. А в случае неудачи повесят на нас все.
— Верно мыслишь. Но выход?
— Нет.
— Тогда поехали в Лефортово.
Шкляр выслушал их и, естественно, тоже задался вопросом:
— А где гарантии?
— Скажем так — мое слово, — сказал Ремизов.
— А кто пообещает, что кто-то, чье слово повесомее, не скажет что-то иное?
— Нет гарантий, — кивнул Ремизов. — Но я сделаю все, чтобы этого не произошло. Прокуратура и МВД дали добро.
— Тухлятиной пахнет все это, — поморщился Шкляр.
— А у тебя есть выход? — спросил Аверин.
— Нет.
— Тогда рассказывай.
— Ладно… В общем, заказчик — Аркадий Самохин.
Вслед за этими словами повисло гробовое и тревожное молчание.
Ремизов поморщился, как от зубной боли. Потом произнес:
— Только этого нам и не хватало…
Из рассказа Шкляра получалась следующая картина. Однажды вечерочком в просторном кабинете в здании Совета Министров собрались вице-премьер Правительства России Аркадий Самохин, его брат, еще одно неизвестное лицо и сам Шкляр. Вопрос стоял остро — что делать с королем московской мафии Отари Квадраташвили.
— Он стал совершенно неуправляем, — сказал Самохин. — Не выполнил ни одного обязательства. И выполнять не собирается.
Стараниями Самохина и его команды через фонды, работающие под Отари, решались некоторые финансовые и экономические вопросы, крутились очень серьезные деньги. И существовало много адресатов, по которым эти деньги должны растекаться. Отари изменило чутье. Он решил, что эти деньги могут принадлежать лично ему.
Обсуждали этот вопрос в кабинете долго. Наконец Самохин подвел итог:
— Ничего с ним не получится. Терпение исчерпано. Выход один — он должен умереть.
Повисло молчание. Но весь разговор шел к этому.
— Сергей, ты должен найти исполнителя, — повернулся Самохин к Шкляру. — Несколько условий. Первое — высокий профессионализм: Отари нужно убрать сразу. Второй — киллер не должен принадлежать к преступной среде. Сделаешь?
Шкляр задумался. Он понимал, что, приняв участие в этой беседе, отрезал себе все пути назад.
— Найдем, — пообещал он.
— Этот человек, — Самохин показал на незнакомца, — отвечает за техническую часть — за передачу денег. Он же предоставит оружие.
— Уже легче, — кивнул Шкляр.
— Теперь деньги. Во сколько это обойдется?
— Тридцать процентов мои, — сказал Шкляр. — Думаю, за сто тысяч найду человека.
— Приемлемая цена.
Задача найти исполнителя, не связанного с преступным миром, оказалась нелегкой. Но Шкляр знал в Москве, кажется, всех. Осторожно, стараясь не засветиться, он начал выискивать кандидатов. Шайка собиралась еще несколько раз все в том же кабинете. Шкляра трясли с одним вопросом:
— Когда?
Тот отвечал, что за такие деньги никто работать не соглашается, пока не накрутил сумму до трехсот тысяч долларов. И наконец нашел через посредников исполнителя. Ни имени, ни фамилии его он не знал. Они встречались на подмосковной железнодорожной станции и обговаривали детали. Естественно, триста тысяч долларов Шкляр платить ему не собирался. Договорился на сотню. Исполнитель потребовал три загранпаспорта на разные фамилии и визы в несколько стран на случай, если ситуация обострится и придется уходить.
Паспорта и визы Самохин сделал без труда. Шкляр получил от неизвестного, присутствовавшего на совещаниях, малокалиберную винтовку, деньги и паспорта. Через несколько дней
Отари хоронили. Киллер выполнил свою задачу с потрясающей четкостью. Судя по исполнению, это была не первая его акция. Об исполнителе Шкляр знал, что он офицер госбезопасности. База у его спецподразделения под Москвой. Предположительно где-то в районе подмосковной станции, где они встречались. Он очень подробно описал внешность исполнителя, малейшие подробности его поведения. Память у Шкляра оказалась фотографической.
— А не свистит он? — спросил Аверин после окончания беседы, когда допрашиваемого увели.
— Не похоже, — сказал Ремизов. — Правду говорит. Истинную правду — это же видно.
— И что с правдой этой делать прикажете?
— Как в дерьме выкупался, — покачал головой Ремизов. — Кто нами правит, а?
— Киллеры.
— Даже дело не в том, что Самохин заказал убийство Отари — тот получил, на что всю жизнь напрашивался. Но государственный деятель такого уровня делит деньги с бандитом. Это что?
— Анекдот есть такой. Это каюк, а каюк не лечим.
— Вот именно… Ну что, майор, сыграем в русскую рулетку? — усмехнулся Ремизов. — Бывают случаи, когда приходится на кон ставить все, что имеешь. Такой момент настал.
— Мы что, реально сможем привлечь вице-премьера России?
— Не знаю, но попробовать надо…
О результатах беседы они доложили руководству. Производство по делу возобновили.
Старший важняк прокуратуры Нина Камышова, ознакомившись с материалами, загорелась.
— Поднимем дело. Кто мы — специалисты или поганки, а? — она взглянула на Аверина.