Не самая хорошая предыстория, но этого, определенно, достаточно, чтобы отрезать мальчику пути к ней. Пусть придется побыть один день загадочной странницей, но зато он не будет знать о том, что может в любой момент заскочить в Корону, чтобы повидаться с ней. Это именно та информация, которую ему точно не стоило знать. Ей не нужно новых «друзей». Где-то глубоко на задворках своего сознания она понимала, что вовсе не обязательно всегда отталкивать от себя абсолютно каждого человека практически в независимости от того, какие у него намерения. Но ей так было проще. Она привыкла к одиночеству — так безопасней.
Жаль, что он не мог понять этого.
— Странствуешь? – Почему-то этот вопрос прозвучал уж очень удивленно из его уст.
Кэсс лишь коротко кивнула, тем самым пытаясь дать понять, что не настроена на светскую беседу и этот разговор окончен. Тот пробормотал в ответ что-то вроде неразборчивого «ясно» и притих, видимо, погрузившись в какие-то свои мысли. И эта тишина позади заставила фрейлину облегченно вздохнуть. Больше никаких поощряющих на диалог вопросов.
На самом деле путь от деревни до места рождения Солнечного цветка и, как очень надеялась Кэсс, временного обитания той «черной гибели», которой так опасался крестьянин, за которым она наблюдала утром, был не таким далеким. Десять минут езды на быстрой лошади, не более. Но фрейлине казалось, что минуты тянулись, как часы. Солнце, что теперь светило точно над ними, оповещало, что уже полдень, нагревая своими горячими лучами макушку, что заставляло искать глазами тень, и желать остановиться и отдохнуть в укромном, скрытом от назойливого солнца уголке прямо сейчас. Мысли в голове лишь слегка запутывались от жары, а кожа перчаток на спотевших руках казалась скользкой и неприятной на ощупь. Ветер как на зло куда-то исчез, видимо, решив скрыться от жаркой погоды в прохладных пещерах в горах, оставив путников без своих спасительных дуновений. И всё бы ничего, девушка привыкла терпеть неудобства, но мальчик, сидящий позади и громко дышащий ей в шею раздражал куда больше, нежели проказы летней природы. От него Кассандра ожидала нескончаемый болтовни, которую она искренне презирала, но благодаря такому человеку, как Рапунцель, которой все же иногда удавалось заинтересовать подругу, могла терпеть. Она думала, что этот парень будет часами говорить о своей любимой науке, которую он так хвалил, ибо нет ничего величественнее в этом мире, чем его алхимия. Но он, что удивительно, нашел способ напрягать Кассандру, не прибегая к абсолютно неинтересным ей рассказам о своих экспериментах. Он молчал, продолжая крепко обнимать руками её талию и утыкаться носом ей в плечо. Кэсс пыталась сосредоточится на езде, но словно наэктрелизованная дневным солнцем и, возможно, некой неприязнью тишина сильно давила на уши, распугивая всю концентрацию. Девушка не могла ни в чем упрекнуть своего спутника, ведь он не делал абсолютно ничего, за что ему можно было сделать замечание, но она нутром чувствовала, что он хотел что-то сказать, задать ещё один вопрос, начать ещё один глупый разговор, но всё равно упорно молчал. Видимо, она даже слишком хорошо обозначила свою позицию против болтовни, раз Вэриан прилагал так много усилий, чтобы сдержать свой воодушевленный порыв поближе познакомиться с ней.
И Кассандра пыталась убедить себя в том, что её это устраивает.
Прошло ещё несколько минут быстрой езды и напряженного молчания и фрейлина заметила и знаменитую скалу, и деревянный мост, по которому шла ещё этим утром. Резко остановив кобылу, да так, что алхимик больно стукнулся носом о её висок, тихо ойкнув и пробормотав несколько извинений, она спустилась на землю и окинула коротким взглядом ту небольшую кучку камней, что были видны еще отсюда.
— Приехали, – сообщила девушка не столько для того, чтобы оповестить мальчика о их местонахождении, сколько для того, чтобы наконец нарушить затянувшееся молчание. Она перевела взгляд на маячящий впереди уже знакомый ей мост и двинулась в его сторону. – Но сперва нужно перейти на ту сторону. Пошли.
Вэриан, кое-как спрыгнув со снова недовольно фыркнувшей Фиделлы, направился за Кассандрой. Но стоило ему только завидеть небезопасно покачивающееся на старых веревках деревянное приспособление, как что-то заставило его тут же сделать шаг назад, испуганно смотря на уже взошедшую на опасную дорогу спутницу. В конце концов он всё же решился подойти ближе и оглядеть неприятно скрипящие доски и еле держащие их вместе столетние канаты, что каким-то чудом поднимали эту конструкцию над глубокой пропастью, в которой учёному вовсе не хотелось оказаться. Кэсс, заметив его замешательство, остановилась и недовольно спросила:
— Что ты там высматриваешь? Нам пора идти.
Мальчик почувствовал, как предательски дрожат коленки лишь от одной мысли о ходьбе по этому мосту. Он бросил беглый взгляд на ожидающую его девушку и, словно эти слова опозорят и его, и всю его семью на последующие несколько веков, почти беззвучно прошептал:
— Я… Я боюсь высоты.
Да, ей определенно стоило ожидать этого от четырнадцатилетнего мальчишки-ученого, который наверняка лишь безвылазно сидит в своей лаборатории, почти не контактируя с окружающим миром. И судя по его весьма неловкому поведению, список вещей, которые пугают его, вовсе не заканчивается боязнью высоты. Кассандра никогда не осуждала людей за их страхи, ведь сама никогда не была бесстрашной, будучи прекрасно знакома с этим чувством. Но сейчас то, что от цели их отрывало столь несущественное препятствие, как хлипкий мост и один парнишка с плохими нервами, заставляло её издать протяжный раздраженный вздох. И при этом Кэсс понимала, что попытки заставить его просто пройти через эту чертову пропасть будут стоить ей драгоценного времени, которое она ненавидела тратить впустую. А потому ей в голову пришло лишь одно правильное решение данной проблемы, которое, возможно, не посетило бы её мысли, не повлияй на неё одна короткостриженная принцесса со своими проповедями о доброте и поддержке. Банальная, но такая необходимая помощь.
— Что ж, – сказала фрейлина, подойдя ближе и протянув напуганному алхимику руку, – я думаю, ты справишься.
Тот, слегка поджав губы, еще раз окинул взглядом старые доски, а после снова посмотрел на Кассандру, которая с практически терпеливым и доброжелательным выражением лица протягивала ему руку помощи. В голову пришла весьма странная и наивная мысль о том, что если она будет рядом, с ним ничего не случится, и мост попросту не посмеет и пошатнуться под её ногами. Трудно это объяснить даже самому себе, но он чувствовал в этой девушке силу, на которую мог положиться, и это правда успокаивало. В конце концов Вэриан, сглотнув небольшой ком в горле, позволил Кэсс взять его облаченную в черную перчатку ладонь в свою, и ступил за ней на покачивающееся под дуновения ветра сооружение.
Идя по шаткому мосту, ученый почему-то думал не о сотнях и сотнях метрах опасной пропасти под ним, а о своих пальцах, крепко сжатых в сильной руке девушки. И не успел он осознать, что произошло, как весь тот кошмар, которого он так боялся, закончился. Кассандра отпустила его руку и целеустремленно направилась вперед, а Вэриан, лишь на мгновение застыв на месте после того, как его ладонь вновь обрела свободу, быстро последовал за ней, с досадой отмечая, что они поднимаются всё выше.
Следуя за девушкой вверх по крутому склону, алхимик подумал о том, что проводить дни и ночи, сидя в темной, уютной лаборатории и проводя различные эксперименты намного приятнее, чем взбираться на какой-то холм без четко обозначенной цели: Вэриан правда был бы не против, если бы таинственная странница хоть немного проинформировала его о том, куда и зачем они идут. И именно сейчас он больше всего жалел о том, что он не такой сильный и выносливый, как, к примеру, главный герой его любимых историй об отчаянном искателе приключений, Флинне Райдере. Если верить книгам, тот без труда мог вскарабкаться даже по самой крутой скале, не имея с собой ничего, кроме стрел или острых кинжалов, а о его невероятной ловкости — особенно в воровском деле — и ошеломляющей привлекательности вовсе складывали легенды. Но сам Вэриан не походил на него от слова «совсем». Будучи четырнадцатилетним подростком, он был куда более щюплым и слабым нежели его сверстники, а та потрясающая неуклюжесть, которой он обладал, видимо, с рождения, иногда поражала и самого мальчика, делая его похожим на слона в посудной лавке, хотя, казалось бы, это было последнее животное, с которым его можно было сравнить, ведь алхимик на вид был легче пера и тоньше самой молодой веточки. Но парень почти никогда — за исключениям редких случаев, к примеру, как этот — не жаловался на свои физические слабости, ведь в его любимой науке главным были вовсе не сила и мускулы, а ум и креативность, которых, как считал сам Вэриан, ему хватало сполна.