Она поняла меня и ответила:
- Только найди безопасный путь.
Закончился весенний фестиваль. Я купила билеты, потратив меньше, чем ожидала, но там нельзя было спать. Я купила твердое сидение. В вагоне было мало людей, и я смогла подремать ночью, пока меня не разбудил рабочий с тележкой с товарами. Я уснула снова до рассвета, а там оказалось, что пейзаж за окном изменился. Поля разделяли реки, таким был юг. Пошел дождь, стуча по окнам, чертя полосы на грязном стекле.
На станции было много людей, и я дважды пыталась попасть в автобус, но потом взяла такси и днем попала на тихое кладбище.
Я купила букет на могилу. Пять лет назад я оставила здесь коробочку. Дядя смог тогда уговорить меня приготовить выпечку, хотя я не знала тогда, где найти силы, чтобы продолжать жить.
Я смотрела на плиту моей матери. Она была традиционной женщиной. Еще в средней школе она сказала мне, что для девушки важна самооценка, как и рассказала об отношениях с мальчиками. Я понимала, о чем она. И если бы мама узнала, через что я прошла, она бы расстроилась. Ей было тяжко и без того, отец часто ссорился. Я помнила, что у отца были плохие отношения с владельцем дома, это сказалось на том, куда нас переселили. И из-за этого отец провел вечер на балконе, куря, а мама на кухне со слезами на щеках.
И тогда я решила учиться так хорошо, чтобы не тревожить маму, чтобы не смущать отца.
А потом жизнь наладилась. У нас появился большой дом, даже машина.
И я была любимицей учителей на зависть одноклассникам. У меня были хорошие оценки, хорошая семья. Было все, что только нужно.
Я не знала, откуда у папы деньги, я всегда думала, что он зарабатывал их сам. Босс хвалил его, он хорошо разбирался в своих делах.
Я и не знала, что отец мог мне врать. Что он мог брать в долг. Он даже маме не рассказывал.
Но это прошло, и семья все же была свободна.
А я ни у кого не брала в долг, как учила меня мама.
Я попыталась улыбнуться ей. Я в порядке. Я не брала в долг. Я начну все сначала.
И вот наступил день, когда после занятий Юэ Инь пошла со мной в больницу. Операция была безболезненной, ведь мне вкололи обезболивающее. Я уснула, а когда проснулась, операция уже была закончена, а я лежала с капельницей, и Юэ Инь смотрела на меня.
Я улыбнулась Юэ Инь, радуясь, что она рядом со мной. Она пожала мое запястье и сказала мне:
- В следующий раз постарайся быть настороже, ладно?
Я посмотрела на нее.
- Ты мне маму напоминаешь.
Она рассмеялась.
Юэ Инь отвела меня из больницы в квартиру, осталась со мной, а утром ушла на занятия. Я спала дальше, но услышала звонок и решила, что Юэ Инь что-то забыла. Я поднялась, чувствуя, как болит все внутри. Боль была терпимой, но все же была, и я не могла теперь ее забыть.
Я только открыла замок, а дверь распахнулась, и на пороге оказался Мо Шао Цянь. Я застыла, испуганная, и смотрела на него.
Мо Шао Цянь выглядел ужасно, словно не спал всю ночь. Глаза были красными. Я его таким еще не видела. Он смотрел на меня, как монстр. Я была перепугана. Как он нашел меня?
Я отпрянула на шаг, и он схватил меня за запястье до хруста костей. Я хотела кричать от боли. Он оскалился, тело источало враждебность, а потом прохрипел:
- Зачем ты
Я никогда его таким не видела, даже в последнюю встречу. Даже тогда он не так страшно реагировал. Я слышала его слова, чувствовала его злость, но не думала, что он так быстро узнает, найдет меня и так отреагирует. Я смогла лишь инстинктивно соврать:
- Нет! Это был не твой ребенок.
Я не ожидала, что это так его ранит. Я видела, как его глаза расширились. Он схватил меня за шею, сжал, и я уже не могла толком дышать. Он почти душил меня.
- Зачем?!
Зачем? Я тоже хотела знать. Зачем он так издевался, если любил свою жену? Боялся навредить ей? Но если он не любил меня, зачем пришел душить?
Я задыхалась, пыталась убрать его руку, но она впилась в шею клещами. Глаза слезились. Я видела его расплывшееся лицо, понимала, что не сбегу. Я думала, что кошмары закончились, но они продолжались. Я задыхалась и кашляла. Его лицо было искажено.
Я умирала. В легких не оставалось воздуха, все тускнело. Мама
Тьма обняла меня и согрела. Я была рада ей.
Проснулась я в больнице и с капельницей. Я не знала, чем меня лечат. Я повернула голову и увидела у кровати мужчину. Было темно, светила лишь одна лампа, но я чуть не вскочила от страха.
Мо Шао Цянь! Он все еще был здесь. Он явно хотел убить меня. А теперь скрывался в полумраке, и я не видела его лица. Но я боялась, как мышка кота. Даже зубы застучали.
Он не двигался. Я так сильно устала, мне все надоело, и я уже не могла терпеть. С меня довольно.
- Я хотела жить. Но ты мог и убить меня, и тогда я бы скорее увидела маму.
Он все еще скрывался в темноте, не двигался и не говорил.
- И я не считаю, что должна тебе Я всегда думала, что у тебя есть причина. Я не так умна, не считаю себя красивой. Зачем я тебе? Я не знала, что твой отец связан с моим. Но мой папа всегда учил меня честности. Он старался помочь нам. Он был хорошим отцом, как по мне. Я приношу извинения за своего отца. Но они с мамой погибли в аварии Это уже наказание для них Я ненавижу тебя, всегда ненавидела. Я считала, что ты разрушил все. Но я решила передумать. Я все же хорошо отношусь к тебе. Даже если ты ругаешь и бьешь меня. И если так нужно, то можешь убить меня, если я того заслужила.
И тогда этот кошмар закончится.
- Страдания это жестоко, а смерть облегчение. Порой проще умереть, чем жить, - голос Мо Шао Цяня снова был спокойным, но я была удивлена таким словам. Его голос был холодным. Не беспокойся.
Я не знала, что значили последние слова. Была ли это угроза? Он открыл дверь, за ней горели лампы, свет озарил его высокий силуэт, он замер на миг и, не оглядываясь, ушел.
Я позвонила Юэ Инь. Она чуть с ума не сошла, хотя идти в полицию. Я сказала ей, что я в больнице, и она тут же примчалась. Увидев на моей шее синяки, она начала возмущаться.
Я сказала:
- Не ругайся. Я заслуживаю смерти от его рук.
Юэ Инь уставилась на меня, а я улыбнулась ей. Юэ Инь читала столько романов, но такая реальность ей не нравилась. Мо Шао Цянь имел повод так поступить. Мой отец предал его отца, продал секреты соперникам. Потому он и хотел отомстить. Он разрушил мою жизнь. Теперь он должен был радоваться.