Он не ответил.
Я поняла намек, что нужно молчать. Я помнила, чем закончился разговор, когда я сказала, что богачам все равно, кого заставлять быть с собой.
В палате было тихо, так тихо, что было слышно, как тикают его наручные часы. Конечно, они работали, такие часы не могли легко сломаться.
- Любимчик, - сказал он, и в голосе не было холода, - не просто собака, но тебе не понять.
Чего не понять?
Никто в мире не знал о потерях больше меня. Я потеряла родителей, Сяо Шаня и свою жизнь. Эти страдания изнуряли меня.
Мне надоело, что он всегда цеплялся за меня, когда я думала, что освободилась.
Я недовольно сказала:
- Какая разница? Это собака!
Он зашипел, как змея:
- Какая разница? Ведь Сяо Шан не человек.
Он упомянул Сяо Шаня, и я чуть не обезумела от боли. Я не позволю ему говорить о Сяо Шане. Я встала, сжав кулаки:
- Не смейте говорить о нем, ясно вам?
- Ну как тебе эта боль? он все еще смотрел в потолок, зловеще улыбаясь. Ты ведь не чувствуешь любви? Тебя презирают? Это результат. Мы были с тобой три года, а ты убила ребенка
Я бросилась к нему, обвила трубкой капельницы его шею, пытаясь удавить его. Я ненавидела этого человека, он забрал у меня все, но тут я удивленно рассмеялась. Он одной рукой обхватил мои ладони, иголка капельницы вылезла из руки, потекла струйка крови. Он смотрел в мои глаза с ухмылкой.
- Теперь ты хочешь задушить меня?
- Я всегда хотела вас задушить! Вы теперь знаете, что это за боль!
У меня не хватало сил, а он притянул меня рукой к своей груди, все еще жестоко улыбаясь:
- Я знаю, как больно, когда тебя не любит тот, кого любишь ты, когда тебя ненавидят Теперь ты понимаешь эту боль?
- Мо Шао Цянь! я злилась. Если его не любила жена, то при чем тут я?
- В этот раз ты даже назвала меня по имени, - он сжимал меня до боли, я скривилась, но это он и хотел видеть на моем лице. Когда у тебя истерика, ты всегда зовешь меня по имени. Порой я хотел загнать тебя в тупик, чтобы ты звала Сяо Шана, просила его прийти и спасти тебя. Я хотел сломать тебя, посмотреть, как долго протянет твое сердце. О, можешь не думать о Сяо Шане, ведь ты ему не нужна.
Последнее слово все же вызвало у меня слезы.
- Даже если вам был должен мой отец, они с мамой погибли три года назад. Почему вы не прекратите? Вы говорили, что устали от меня, что я вам не интересна, но вы никак не распрощаетесь
Он оскалился.
- Думаешь, я не найду управы на тебя и твоего дядю? Оставаясь со мной, ты, наверное, думала, что ты невероятная, да? Думала, что жертвовала собой ради любимых? Спасала дядю? Я давно уже понял, какая ты, но даже если я устал от игрушки, это не значит, что я выброшу ее.
Его слова были пулями, и я боялась, что они пробьют мое тело насквозь. Я перестала отбиваться, а только смотрела на него. Он весело улыбнулся:
- Не ожидала, что в этом мире, где за деньги можно купить каждого, тобой, такой глупой, будут играть все, кому не лень?
Мои губы дрожали, все кружилось перед глазами. Я не верила.
- Это ложь.
- Да, я врал тебе. А кто в этом мире тебе не врал? скалился он. Такая дурочка, как ты, могла умереть уже миллион раз.
Я злилась, и голос дрожал:
- Я имею право быть наивной, но вы врали, обманывали остальных, даже обманывали любимых, это не по-мужски! Не все врали мне, но вы за свою ложь заслужили того, чтобы вас обманывали, чтобы никто о вас не заботился, никто не любил! я вспомнила о Му Йон Фэй и разозлилась сильнее. Если вы и заслужили наказания, то такого, чтобы никто вас не любил! Но вам ведь все равно, ведь вы даже не знаете, как прекрасна любовь!
Он смотрел на меня, и мне казалось, что он хотел меня убить. Но он не двигался, только пронзал меня взглядом. Я не могла смотреть на него, его щеки пылали от гнева, жаркое дыхание касалось моего лица, ладонь сжимала мою руку. Он мог меня задушить. И я бы не вырвалась. Но он не двигался.
Наконец, он отпустил мою руку, отодвинулся и закрыл глаза.
Я не хотела оставаться здесь. Я вышла из палаты, собираясь вернуться в общежитие.
Я хотела увидеть Юэ Инь, только она не предала меня.
После слов Мо Шао Цяня я дрожала, я не могла не думать о дяде, ведь все три года думала, что жертвую не зря, но на самом деле нет, Мо Шао Цянь не мог говорить правду.
Он злился на меня из-за отца, он заставил меня быть своей любовницей, он разрушил мою жизнь.
Я могла лишь ненавидеть его.
Я тихо вернулась в общежитие.
Глава семнадцатая:
Я не хотела приставать к нему, ведь боли мне уже хватило в прошлом.
Наступила самая долгая весна в моей жизни. Все вокруг цвело, университет был очень шумным. Я поддалась общему восхищению, погрузилась в обычную студенческую жизнь. Да. Я давно ждала таких дней. Не нужно было бояться звонков, прятаться. Я хотела только записывать все, что говорил учитель, проводить эксперименты и серьезно учиться. Я старалась изо всех сил, ведь теперь подумывала уехать заграницу и учиться там.
Весной время вокруг меня стало точным, от понедельника до пятницы были занятия, все повторялось и было простым. Субботу и воскресенье, когда никого в общежитие не было, я шла в библиотеку, находила себе место у окна и читала.
Мне нравились деревья за окном густые акации. Поздней весной они зацветут, и белые пахнущие гирлянды цветов будут покачиваться, напоминая белых птиц. Порой я уставала читать и смотрела на эту зелень за окном, а за ней виднелись очертания гор. На закате горы становились лиловыми. Небо красило и облака в розовые и сиреневые цвета. Это было прекрасно. К закату я успевала проголодаться и шла в кафе. По пути я видела много людей во дворе, они играли. Весна была лучшим временем года, люди собирались в группы и пели, а старшие студенты могли пойти в ресторан.
На большой металлической тарелке был сладкий картофель, от него уже не поднимался пар. Я купила к нему кашу. Разломив картофель, я увидела внутри лиловое сердце, как и было названо блюдо, оно было мягким и из редиса. Я откусила и вспомнила, что когда-то Любимчик ел такую картошку каждый день, хоть я и не понимала, зачем его этим кормят. Мне не нравилась собака, а я не нравилась ему, но один раз он спас мне жизнь, когда я перерезала вены. Иначе я умерла бы.
Я не спросила у дворецкого, как умер Любимчик.
Ночью в общей комнате было больше людей, чем днем, и в окно залетела маленькая муха и опустилась на книгу. В свете лампы ее маленькие крылышки казались голубыми. Если не заметить и закрыть книгу, муха останется там навсегда. Я всегда дула, чтобы она улетела, а потом стучала ручкой, чтобы сосредоточиться.