— Как я удачно заглянул на обед, — незнакомец мазнул по мне безразличным взглядом и уставился на Макса.
Он равнодушно покивал.
— Случайно?
— Почти, — наигранно вздохнул мужчина и подтянул свободное кресло из-за соседнего столика.
На моем лице точно написано напряженное непонимание происходящего.
— Знаю, что ты здесь бываешь почти каждый день. Искал тебя, ты ведь не отвечаешь на мои сообщения.
Воздух тугими сгустками пробирался в легкие, оседал и выходил расплавленным желе со вкусом блевотины.
— Плотный график. — Макс подпер высок двумя пальцами.
Незнакомец посмотрел на меня внимательно, придирчиво. Шумно втянул воздух, ноздри раздулись.
— Плотно трахался в туалете? Бывает, бы… — Он осекся, метнул взгляд в Макса.
Несколько резких, глубоких вдохов полосовали лезвиями. Угловатое лицо хищно заострилось, глаза прищурились. Губы подрагивали, обнажая в оскале зубы.
— На тебе метка? На тебе?! — жутко цедил мужчина.
Холодок пробежал по спине и осел в пояснице. Рефлекторно вжалась в спинку кресла, вцепилась в подлокотники.
Бешеная энергетика, точно как у Скама, разве что у него более звериная. Животная.
Макс не дрогнул, не смутился. Казалось даже, будто за показным безразличием его забавляет реакция… кого? Кто этот мужчина?
Неужели дядя Макса?
Неприятный взгляд вновь обратился ко мне. Я, в отличии от Малина, не привыкла выносить подобного. Передернула плечами от инстинктивного страха и неприязни.
— Твоя, — еще более злобно выплюнул незнакомец. — На нем твоя метка. Как ты посмела?!
Никогда не слышала шипение змей, но наверняка очень похоже.
— Со мной говори, — звучно припечатал Макс, привлекая внимание.
Свободно выдохнула, избавившись от убийственного давления. Теперь оно направлено не на меня.
— С тобой? — вкрадчиво и злобно протянул мужчина. — Позор семьи! Меня. Какой ты теперь альфа?
В груди неприятно засвербело. Скривилась, словно кто-то вел вилкой по тарелке. Макс же внешне оставался безучастным. Черт знает, что у него внутри, но снаружи ему будто плевать на реакцию этого человека.
— На ней твоей метки нет. Сучка свою шею не дала, а ты, щенок, свою подставил! — незнакомец не повышал голоса, оберегая посторонние уши от словесной желчи.
К воображаемой вилке добавился нож. Симфония ада безжалостно играла на нервах.
Запила водой рвущийся наружу комментарий. Вдруг мужик только и ждет, что кто-то сорвется. Провоцирует, выводит.
— Ты оскорбляешь мою истинную, — холодно заявил Макс.
Захотелось одновременно съежиться, чтобы никто меня не видел, и расправить плечи, чтобы заметили. Слишком сильное противоречие.
— Кого?
От явной пренебрежительности в голосе все-таки сжала челюсть, усилием сдерживая язык за зубами. Я ведь скажу. Много. И не факт, что моя тирада пойдет на пользу.
— Она, что ли? — на меня махнули кистью. — Вот эта — истинная?
Его глаза отражали откровенное неприятие, которое ничем не замаскируешь. Гранитный взгляд еще раз прошелся по мне, подрывая мое фантастически короткое терпение.
— Да, я истинная Макса.
Глянула на него. Он коротко мотнул головой, призывая помолчать.
Не в этот раз. Я молчала дольше обычного.
— Я поставила метку. Я его пара. Вы отвратительны и не нравитесь мне.
Мужик оскалился с улыбкой.
— Пара? — переспросил он вкрадчиво. — Где метка, пара?
— Не ваше дело.
— Мое, — гневно проскрежетал незнакомец. — Ты вонзила зубы в моего племянника. В наследника моего брата.
Все-таки дядя. Родной, да? Настолько печется о своих племянниках, что одного едва не угробил?
— О, конечно. Разделяю ваши переживания. Родная кровь, ее не подвергают опасности. Так ведь? Или опыты над племянниками не считаются?
Рука незнакомца взметнулась. Не знаю, что он собирался сделать. И не узнаю. Макс перехватил за предплечье, не позволяя притронуться ко мне.
Я вскочила с места по другую сторону стола. Бешенное сердцебиение отдавалось в горле, заполнило уши.
Между родственниками едва ли не летали снопы искр. Посетители ресторана за соседними столами заметно напряглись, кто-то даже решил уйти, опасливо оглядываясь.
Исходящая от мужчины энергия действительно побуждала бежать. Далеко. И быстро.
— Я не позволю какой-то выскочке высказывать мне, будь она хоть трижды истинной, — он дернулся освободиться из захвата, но Макс не ослабил хватку.
— Я не позволю какой-то выскочке высказывать мне, будь она хоть трижды истинной, — он дернулся освободиться из захвата, но Макс не ослабил хватку.