Так вот как это работает…
Будет непросто.
— Я буду, как у вас это называется, под Дрейком, — повторила уверенно, запрещая себе таять в руках Малина.
Тело плавилось, а разум бунтовал. Я на стороне последнего.
— Ты моя истинная, — на этот раз столичный не спрашивал.
Прошло слишком мало времени с нашей первой встречи. Да, очевидно мой запах проявился четче, но все равно пока не принял окончательную форму.
Истинность берет свое, но не так быстро.
— Нет, — заявила твердо, не собираясь подтверждать.
Малин вновь наклонился к шее. Медленно, давая мне прочувствовать момент каждой клеточкой тела.
Будь ты проклят. Ты и твоя истинность.
Он втянул воздух. Пальцы в волосах вновь напряглись, снова стягивая, рука на животе сжала талию.
— Слабый запах, но теперь я его чувствую, — произнес Малин прямо в сгиб шеи.
Мышцы свело от сладких импульсов.
Надо сопротивляться.
Ему. Истинности.
Себе.
— Ты ошибаешься. У тебя проблемы с обонянием, надо лечиться, — уперлась ладонями в мокрую футболку на груди, стараясь увеличить расстояние.
Не позволил. Держал крепко, усмехаясь в мою шею.
Гладкий горячий язык лизнул сгиб.
Меня пробила крупная дрожь. Короткий вздох завис на пересохших губах.
Закусила язык от слишком острых ощущений, чтобы не обронить случайный стон.
Зубы царапнули кожу в месте, где обычно истинные оставляют метку. Меня будто ударили поддых.
Кончик языка под давлением отзывался режущей болью.
— Тебя выдает тело, — Малин шептал прямо в ухо.
Поежилась от щекочущего дыхания и впервые ощутила возбуждение между ног. Настоящее. Острое.
Это только из-за истинности.
Я избавлюсь от нее, и если захочу быть со столичным, сделаю выбор сама, а не пойду на поводу ужасающе сильной… проклятой… истинности!
— Ты меня чувствуешь сильнее, чем я тебя, но это пока, — Малин продолжал сводить с ума, но так, что окружающие точно не слышали ни единого слова. — Ты ведь знаешь, что теперь твой запах сформируется быстрее?
Очередная волна дрожи прогулялась по телу. Пешком. Неторопливо.
— Знаешь, — Малин верно растолковал реакцию.
— Я уже говорила и повторю снова: я не твоя истинная. Пусти, — ударила его по груди, требуя выполнить просьбу.
Малин не дернулся, только вновь стянул мои волосы на затылке. Это действие, смешанное со всеми не утихшими ощущениями, отозвалось импульсами в самом низу живота.
— Знаешь как работает гон у альф? — очередной обжигающий шепот продолжал играть на возбуждении, а суть вопроса наоборот пугала.
Читала об этом явлении.
Гон бывает только у альф и происходит каждый месяц. Длится недолго — несколько часов, если альфа не знает истинную. Переносит легко и беспроблемно для окружающих. В ином случае может длиться до суток…
Гулко сглотнула, ничего не видя перед собой.
— Знаешь, — протянул Малин. — Если ты не моя истинная, как утверждаешь, я тебя не трону. Если моя…
Повисла многозначительная пауза.
Сжала бедра, живо представляя, что будет.
— Я не стану сопротивляться инстинктам и возьму свое.
— Я биомусор, забыл? — процедила сквозь зубы.
Контроль под натиском трещал по швам.
— Трахать тебя мне это не помешает, — горячая ладонь скользнула по животу, тяжесть с волос пропала.
Малин больше меня не держал.
Поднялась на дрожащих ногах, придумывая, что ему ответить. Желательно колкое, едкое…
Мысль выбивали ругательства, смешанные с криками.
Четверо парней то ли не хотели прибегать к слишком грубой силе, то ли просто отвлеклись и позволяли той опоздавшей девушке отбиваться и вопить.
— Отстаньте от нее! — прикрикнула я, совершенно не задумываясь о последствиях.
Столичные уставились с удивлением. На меня. За меня.
На плечо легла чья-то рука. Дернулась в сторону и ошарашенно уставилась на Дрейка. Он потянул за шею на себя и прошептал:
— Борцы за справедливость здесь долго не живут.
Теплая ладонь погладила плечо.
Дрейк отошел, а его слова продолжали звучать в голове.
Одногруппники с потерянным видом, заполненные отчаянием до краев, как этот бассейн, топтались на том же месте. Рюка на полу видно не было.
Нэнси стояла в углу, обхватив себя руками. На ее щеках блестели слезы. Не из-за себя, очевидно. С ней, с виду, все в порядке.
Девушка продолжала активное сопротивление и бесконечный поток ругательств. Очевидно, они легко могли с ней справиться, но отчего-то этого не делали.