— Я Даэлрик Апатос, — сказал жрец, — распорядитель обители Хранителя. Спасибо, что сдержали этот сброд.
Даэлрик казался скорее раздраженным, чем благодарным, но, наверное, не стоило обращать на это внимания.
— Я здесь именно для этого, распорядитель. Для поддержания мира.
— Попридержите их еще какое-то время, и я со своими священнослужителями закончим проклятие.
— В этом нет необходимости.
Даэлрик моргнул.
— Уверяю вас, это мягкое наказание. Оно будет не страшнее солнечного ожога.
— А я уверяю вас, что если вы снова начнете молиться, я потушу огонь, взберусь на своего грифона и оставлю вас и церковь Чазара выяснять отношения.
Верховный жрец усмехнулся.
— Не стоило ждать благочестия от такого как вы. Герой Войны узнает о том, как вы отказали мне в час нужды.
— Держу пари, что так и будет, — Аот ходил по краю солнечных часов. Заглянув за шипящую стену огня, по-прежнему горевшую и ничем кроме магии не подпитываемую, он обнаружил пророчицу: — Раз я узнаю имена, не назовете ли свое?
Девчонка выпрямилась еще сильнее, показывая, что не боится.
— Галония.
— Что ж, Галония, ты и твои друзья отправляются шествовать в другое место.
— Этот город в равной степени принадлежит и нам, и этим жрецам. У нас есть право ходить по улицам. Любым улицам, включая и эту.
— Я офицер городской стражи, что означает, что у тебя есть право ходить там, где я скажу. А теперь идите, иначе следующая стена огня обрушиться на ваши головы.
Галония испытывала его взгляд еще какое-то время, а затем коротко кивнула. Она повернулась и увела прочь за собой колону. Сектанты последовали за ней, но не без неприличных жестов, демонстрировавших их недовольство Аотом.
Жрецы были более сдержаны в этом плане. Но их каменные лица выражали то же недовольство.
— Как мило, — сказал Джет. — Хоть в чем-то они согласны.
Гаэдинн заметил три огонька рядом друг с другом дальше по темной улице. Он направил Эидер, своего грифона, названного так, из-за своей парадоксальной любви к плаванью, нехарактерной для ее вида, вниз.
Фонари принадлежали патрулю — местному, не Братства. Их огни обнаружили выпотрошенный труп. Зеваки, некоторые в пижамах, собрались поглазеть на это. Несколько человек громко вскрикнуло, когда Эидер приземлилась. Грифон одарил их взглядом, полным отвращения.
Как только Гаэдинн спешился, он учуял запах пролитой крови и нечистот.
Судя по валявшемуся деревянному ведру и колодцу, который был в двух-трех шагах отсюда, человек шел за водой. Убийца оставил зеленый отпечаток на каменной кладке, окружавшей отверстие.
Всадник поискал сержанта, возглавлявшего патруль. Им оказался недалекий с виду мужчина, который явно прибавлял в весе — даже нижняя пряжка его кожаного доспеха была не застегнута, поскольку слишком сильно пережимала его дряблое тело. Лицо сержанта в свете фонарей было бледным; мужчина постоянно сглатывал, стоя над телом.
— Когда это произошло? — спросил Гаэдинн.
Пухлый сержант покачал головой.
— Да кто его знает?
Рыжеволосый лучник присел, чтобы изучить останки. Он провел большую часть своей юности в качестве заложника у эльфов из леса Юир. Это был печальный опыт, особенно когда его отец продолжил вести себя неподобающе, что заставило похитителей всерьез задуматься над убийством мальчика. В конце концов, зачем еще нужны заложники? Но это научило Гаэдинна ориентироваться в лесу и читать следы; для него труп выглядел так, будто его разорвали когтями, а не изрезали клинками. Но это еще не означало, что человек не мог сотворить подобное.
Гаэдинн поднялся и махнул рукой в сторону зевак.
— Вы их допросили?
— Если бы кто-нибудь из них видел убийцу, то они бы тоже были мертвы.
— Нет, если убийца их не заметил, — ответил всадник. — Итак, вы допросили их?
— Нет.
— Что ж, кому-то стоит этим заняться или, по крайней мере, убедиться, что никто не пропал. Остальным нужно попытаться найти след убийцы. Я посмотрю с воздуха… — он не сразу заметил угрюмый взгляд сержанта. — Что не так?
— Возможно, ваши летающие звери и причудливые доспехи впечатлили Никоса Кориниана, но вы ничем не лучше нас, и мы не будем выполнять ваши приказы.
— Друг мой, я понимаю, что я не твой командир, и я бы никогда не стал учить вас как выполнять вашу работу, если бы вы ее выполняли. И как это будет выглядеть, когда ты доложишь об этом тому, кто командует вами?
Сержанту каким-то образом удалось одновременно выглядеть и уязвленным и робким.