Драконорожденного это не особо заботило. Единственное, что имело значение — поимка Зеленорукого — точнее Зеленоруких — и придание их правосудию, которое укротило бы его праведный гнев. Кроме того, это избавило бы Лутчек от зла, укрепило узы дружбы между Чессентой и Тимантером и принесло славу клану Даардендриен в процессе.
Крыса метнулась в дыру у основания стены. Не считая этого вредителя, этаж казался пустым.
— Давайте отыщем лестницу, — предложил Медраш.
— Вон там, — указал мечом Баласар.
Они начали подниматься. Ступени прогибались под весом паладина. Красноватый свет мерцал в самом верху. Драконорожденный задался вопросом, не горит ли что-то, когда две фигуры — скорее, бесформенные силуэты — возникли на фоне свечения. Темная дымка хлынула на него.
Нос и рот Медраша опалило. Он закашлялся, согнувшись, и, судя по звукам за его спиной, его спутники испытывали то же самое.
Нужно было покинуть ядовитое облако и вступить в борьбу с атаковавшими. Несмотря на то, что он не мог восстановить дыхание, а жгучая боль спускалась вниз по горлу прямо к легким, паладин побежал по оставшимся ступеням.
Затем он запнулся и обнаружил, что просто не может продолжать бег. Его противники использовали какое-то ментальное принуждение, чтобы остановить его.
Это означало, что ему и его товарищами стоило бежать в другую сторону от ядовитого облака.
— Назад! — прохрипел Медраш.
Они повернулись и побежали вниз. И так было пока Кхорин, бывший теперь во главе, не замер на месте. Спустя мгновение, Баласар тоже замер. Медраш смог лишь разглядеть другие фигуры у подножия лестницы. Он понятия не имел, где они прятались, когда он только зашел в лавку. Но, очевидно, они были там, и теперь занимались тем же, чем и их пособники на верхнем этаже, заключая незваных гостей внутри ядовитого облака.
Бесконтрольно кашляя, Баласар рухнул.
Разряды молнии, падение и брызги кислоты — все это случилось в считанные мгновения, повергнув Гаэдинна в полусознательное состояние. Но какая-то его часть осознавала это и кричала, что он должен двигаться.
Он заметил движение там, откуда прилетел заряд молнии. Возможность второй такой же атаки сломала барьер внутри него. Часть, которая хотела двигаться, одержала верх.
Гаэдинн перекатился на одно колено. Благодарение Остроглазому, его зачарованный лук был по-прежнему невредим, несмотря на все надругательства, что он пережил. Казалось, лук справился со всеми испытаниями куда лучше, чем его владелец, покрывшийся уродливыми ожогами и волдырями.
Он не чувствовал боли, хвала Великому Лучнику и за это тоже. Гаэдинн не мог себе позволить чувствовать ее.
Его слезящиеся глаза едва могли разглядеть фигуру в мантии. Гаэдинн вытащил из-за спины стрелу и выпустил ее. Снаряд вонзился в туловище нападавшего, и тот упал на спину.
В тот же момент он услышал шаги. Лучник резко обернулся. Он не видел ничего, кроме размытых мерцающих движений, и на этот раз боль и слезы на глазах не были проблемой. Противники были невидимыми, по крайней мере, большую часть времени.
Они уже были слишком близко, чтобы стрелять в них из лука. Гаэдинн вскочил на ноги, скрестил руки и выхватил два коротких меча, которые он носил с собой в качестве вспомогательного оружия.
Неспособный видеть своих противников, за исключением отдельных моментов, он надеялся, что его свирепость испугает их, и отчаянно полоснул. Сначала Гаэдинн почувствовал, как лезвие в его левой руке ударилось обо что-то твердое. Затем, руководствуясь лишь чистым инстинктом, он отразил атаку. Следующий удар настиг его, но не пробил доспех.
Лучник знал, что его удача не продлиться долго; он был больше возмущен явной несправедливостью этой ситуации, чем испуган. Он и его напарники отважились поймать убийцу. Затем, благодаря жертве Джета, они узнали, что убийц было двое. Теперь эти двое размножились на весь дом, швыряли в них молнии и плевались кислотой, будучи при этом невидимыми.
По крайней мере, невидимость не была проблемой для Аота, который тем временем уже поднялся на ноги. Но его глаза не открывались от порезов, волдырей и ожогов на лице, поэтому человек, который мог бы видеть практически все, наносил своим копьем урон не больший, чем Гаэдинн своими мечами. Похоже, кислота навредила его глазам сильнее, чем казалось.
Аот и Гаэдинн сражались спина к спине в коридоре, куда спускалась лестница, чтобы предотвратить попытки врагов проскользнуть им за спины. Капитан прокричал слово силы, и холод соскочил с конца его копья. Это окрасило все пространство перед ними, как и нападавших, в белый.