— Когда ты прикажешь смазать петли, Вартаспа? — не оборачиваясь спросил один из стоявших у окна, тот, что был одет, как перс, — или я должен сам за этим следить?
— Прошу простить, мой господин, — низко склонился начальник стражи, — я исполню твой приказ немедленно.
— Ты исполнишь его утром, — спокойно сказал человек у окна и повернулся. Его примеру последовал и эллин.
Афинянин коротко поклонился. Перс ударил его кулаком в бедро. Афинянин согнулся ниже. Лиц, скрытых в тени, он разглядеть не смог.
— Перед тобой, собака, сам хшатрапава Аршита, — прошипел перс, — будь почтителен, если не хочешь лишиться головы.
— Поднимись, Аполлодор, — сказал тот, кого эллины звали Арситом.
Голос сатрапа Фригии-на-Геллеспонте прозвучал мягко, но властные нотки в нём ощущались вполне явственно.
Аполлодор и перс выпрямились.
— Ты, Вартаспа, подожди за дверью.
— Как прикажешь, мой господин, — вновь согнулся начальник стражи и попятился.
— Ты знаешь этого человека, Аполлодор? — спросил сатрап.
Афинянин замешкался с ответом, прищурился. Тот, кто стоял рядом с Арситом, шагнул из тени. Луна осветила лицо эллина и Аполлодор его сразу же узнал.
— Харес?
— Он самый, — пробасил афинский стратег, муж шестидесяти лет, седой, плотный, вечно взирающий исподлобья.
Хламиду на плечах Хареса удерживала приметная застёжка, безумно дорогая, самоцвет в золотой оправе. Уже по ней его легко опознать. Мало кто из афинских стратегов так падок на роскошь.
— Итак, все друг друга знают, представлять не нужно. Аполлодор, ты исполнил моё повеление? — спросил сатрап, когда они остались одни.
— Да, господин, — сказал афинянин.
— Сколько ты привёл людей?
— Три тысячи, мой господин. Они ждут в Кизике.
Арсит сцепил пальцы в замок, сжал до хруста в суставах. Афинянин не понял, доволен он или нет. Перс некоторое время молчал и Аполлодор осмелился задать вопрос:
— Ты не назвал цель, мой господин, а потому далеко не всех привлекло твоё золото. Если бы я знал…
— Всякому знанию свой срок, Аполлодор, — оборвал его сатрап, чуть повысив голос.
Он снова замолчал и на сей раз афинянин терпеливо ждал. Сатрап вновь подошёл к окну. Луна больше не пряталась и на чёрном зеркале озера вновь поблёскивала серебристая дорожка. Харес смотрел на своего соотечественника.
— Великий хшаятийя хшаятийянам, да продлит Светозарный дни его, обеспокоен деяниями Македонянина. Тот заметно усилился за последние годы. Он хочет прибрать к рукам земли у проливов. Это тревожит нас. Великий хшаятийя повелел мне воспрепятствовать этому.
Аполлодор кивнул. Теперь он всё понял.
— Я полагаю, что вам, граждане афинские, будет вдвойне приятнее исполнить волю великого хшаятийи, — улыбнулся Арсит.
"Исполнить волю… Ну ладно, ты, Аполлодор — наёмник, но Харес-то — стратег. Да, он многократно командовал наёмниками, но сейчас занимает государственную должность, начальствует над флотом. Исполнить волю великого хшаятийи, царя царей…"
— Ты, Аполлодор, получишь деньги, корабли Хареса, и всё необходимое, — продолжал сатрап, — посули своим людям щедрую награду и жди её сам, если Филипп отступит от стен Перинфа.
Он замолчал. Харес продолжал смотреть на Аполлодора набычившись, будто обижен на что-то. На недобрые слова, когда-то сказанные. Или ещё не сказанные.
Аполлодор негромко кашлянул. Иметь дело с этим корыстолюбцем, не чуравшимся подлости? То ещё удовольствие.
— Позволь сказать, господин.
— Говори, — кивнул Арсит.
— С исполнением повеления великого царя могут быть… Некоторые… небольшие сложности…
— Какие?
— Едва ли мы сможем высадиться в порту Византия. Придётся высаживаться за пределами города, и, возможно, с ходу вступить в бой с македонянами.
— Почему нельзя высадиться в порту? — нахмурился сатрап.
— Видишь ли… При всём уважении к достойнейшему сыну Теохара… — Аполлодор покосился в сторону Хареса и снова смущённо кашлянул, — его репутация и отношения с жителями Византия…
— Ни слова больше! — отрезал сатрап, — ни меня, ни тем более великого хшаятийю не интересует, как вы будете исполнять его волю.
— Воля царя царей будет исполнена, мой господин, — поспешил поклонился Аполлодор.
Он снова взглянул на Хареса. Выражение лица наварха не изменилось. Всё та же вечно злобная маска.
— Ступай, — коротким взмахом руки отпустил афинянина Арсит, — и да благословит тебя Светозарный Митра.