— А ну как до этих тугодумов не дойдёт?
— Дойдёт, — сказал Парменион, — если всё выгорит.
Филипп недобро усмехнулся, а Эвмену припомнились слова из прошлогоднего письма афинянам, которое он своей рукой составлял под диктовку царя:
"Взяв богов в свидетели, я разрешу свой спор с вами…"
Пелла
— Почему ты им поверил?
— Сам не знаю, — пожал плечами Демарат, подумал немного и добавил, — наверное потому, что они выглядели, как растерянные дети.
— Дети… — скептически хмыкнул Антипатр.
— Да. Погляди на Арридея. Он старше Александра, совсем взрослый, а разум, как у малолетнего ребёнка. Так и они. Все варвары, которых я встречал — карфагеняне, италики — при всём их отличии от нас, теперь они мне представляются какими-то… близкими, что ли. А эти — совсем чужие. Непонятные.
— И ты этим совсем чужим и непонятным решил помочь, — скорее утвердительно, нежели вопросительно заметил Антипатр.
— Я полагаю, они бы не остались без помощи, — ответил Демарат, — уверен, Аристогейтон сразу смекнул, что эту нежданную силу было бы очень неплохо прибрать к рукам. Лучше мы, чем он.
— "Мы"? — удивился Антипатр, — Тимолеонт знает, где ты и чем занимаешься?
— Он отпустил меня, и я свободен от обязательств перед ним, — ответил коринфянин, — а Филипп мой друг.
— Но попытку завербовать их к Тимолеонту ты сделал, — уверенным тоном заявил Антипатр, — ведь сделал же? Признайся.
— Сделал, — спокойно ответил Демарат, — Онорато отказался наотрез. Он очень хотел поступить на службу Македонии. Признаться, я ощутил в его речах некую одержимость.
— Вот это меня больше всего и беспокоит, — буркнул Антипатр, — мы понятия не имеем, что у него на уме. И, кстати, а может это он и захватил Навпакт? Те, другие, его враги, о которых он говорит… Ты же их не видел. А, по моим сведениям, их описывают точно так же, как твоих новых друзей.
— Не вижу мотивов, — возразил Демарат.
— Это не значит, что их нет.
Антипатр отпил из чаши, которую держал в руках. Старые друзья стояли, опираясь на ограду большого квадратного иппофорбиона, конского загона, в котором гетайр Сополид объезжал молодого гнедого "фессалийца". Позади них переминался с ноги на ногу раб с кувшином-ольпой. Неподалёку в праздности наблюдали за наездником ещё несколько вельмож, и самые знатные из них — линкестийцы Дамасипп и Эврилох. Последнего Филипп иногда именовал своей третьей рукой (после правой, Антипатра, и левой, Пармениона). Тут же стояли три взрослых сына Дамасиппова закадычного друга Аэропа, который ныне находился в царской свите под Перинфом. Здесь же, на правах гостя, коему радушные хозяева показывают всякое, присутствовал и Каэтани с несколькими своими людьми.
Гость церемонно представился, как Онорато, сын Бонифацио из рода Каэтани, шестой герцог Сермонета. Выговорить такое целиком никто из македонян ожидаемо не смог. Ограничились именем, в котором им слышалось "онар атос", что можно было толковать по-разному, но одно из этих толкований впечатлило всех — "вместилище призрака". Учитывая все обстоятельства прибытия чужестранцев, на их вождя поглядывали с опаской. Скрывая её, иные из придворных, ставших свидетелями приёма необычных гостей, за глаза окрестили Каэтани Онарионом — ослёнком. Смешно, а потому не страшно.
— Эта, как ты сказал, одержимость… Даже я её почувствовал, когда он высказал желание увидеть Александра, — заметил Антипатр, покосившись в сторону Каэтани, который наблюдал за наездником.
— Между прочим, он знал, что Александра здесь нет, — Демарат повернулся и протянул пустую чашу к виночерпию. Тот поспешил наполнить её.
— Откуда? — удивился Антипатр.
— Я сам не поверил, но, как видишь, он оказался прав.
— Прорицатель? — недоверчиво спросил Антипатр.
— Кто знает? Он меня в каждой беседе не устаёт удивлять. Можно его испытать.
— Прямо расспросить о том, что нас ожидает?
— Я уже спрашивал. Отвечает уклончиво. Дескать, рассказать может, но слова эти для немногих ушей. Он готов открыться Филиппу. И Александру.
— Хочет поступить на службу… — проворчал Антипатр, — огненные машины, корабли, что ходят чуть ли не против ветра, воины, ещё и вождь-провидец. Заманчиво, да. Как-то даже чересчур…
— Я же сказал тебе, они не останутся без помощи, — с нотками раздражения в голосе сказал Демарат, — как только распространятся слухи об их машинах, желающие в очередь, выстроятся. Оно тебе надо? Что скажет потом Филипп?
— Вот если всё, что ты мне тут третий день вещаешь принять на веру, то тогда да. Тогда даже моему коню станет очевидно, как поступить, — резко ответил Антипатр.