Прямая линия с пунктирами обрывается жирной точкой.
Диана и Томас Клаус. Они признавали вину в гибели своей дочери. Ей диагностировали рак легких. Причина проста — курение матери во время беременности. Пассивное. Томас курил, а ей просто было нечем дышать, да она и не хотела дышать чем-то другим.
— Ммм, Томас, закури травку, — предлагала она.
— Хочется надышаться дымом и немного расслабиться, как в старые добрые?
— Угу…
Невероятное людское отчаяние. Как часто мы приходим к выводу, что затруднительное положение — результат собственных ошибок.
— Вероятнее всего, она не выживет, — говорил доктор. — Вам придется постоянно кормить ее разными препаратами и проводить вентиляцию легких. Никакого курения рядом с ней. Желательно купить ей респиратор. Она чрезвычайно слаба.
Доктор говорил это и причмокивал сигаретой, раздувая дым.
Диана и Томас Клаус. Они еще никогда не были так близки, как в бою за собственное счастье и жизнь новорожденной Элли.
— Диана, меня ломает. Это просто ужас какой-то.
— Сходи покури на улицу. Только потом прогуляйся, чтобы не было никакого запаха.
— Хорошо, ладно… Стоп. Нет, не буду. Я останусь с тобой… я хочу быть рядом с тобой…
Элли лежала между ними на кровати, медленно шевеля руками, не способная даже плакать, и первое свое слово она произнесла лишь тогда, когда ей исполнилось два года.
— Томас, мы должны бороться за нее. Я не смогу жить, если ее не станет…
— Мы будем сильными, Диана. Мы справимся…
Они тянули друг друга за опущенные руки, и благодарили за новую жизнь. Они стали старше с рождения Элли. Их детская любовь — сочетание юношеского максимализма и романтизации человеческих драм — перекипела, и они получили заботу, проявляемую в каждом гребанном жесте и поступке. Стремление помочь перестало быть жертвоприношением. Они чувствовали ответственность за маленькую дочь.
Однако Элли взрослела с задержкой, и если иногда ей становилось легче, то спустя время ее глотка снова вздрагивала хриплым кашлем.
4
Томасу до сих пор приходят размазанные воспоминания о том дне календаря, который он называет самым счастливым в своей никчемный жизни. Диана тоже помнит его. Он висит звездой над их тропами, моргая глубокой ночью. Если в их жизни остается свет, то он представляет собой далекие лучи когда-то прожитого дня. Самого счастливого дня.
Словно ты повернулся спиной к фонарику и уходишь.
— Парк развлечений! Ура! — кричала Элли.
Томас улыбался. Диана вторила ему.
Элли — маленькая искра, разжигающая пламя давно уже обугленных душ.
Погода в тот день была солнечной. На удивление. Этот дождливый город давно уже плесневеет. Томас хватал Элли за руку, она хватала Диану, и они тянулись вдоль улиц, поглощенные настоящим. Время тянулось на долгие мили. Они — черточка жизни на поблекшей поверхности мертвого города. Ничего не имело значения, потому что в тот день, гуляя в парке развлечений, они обретали счастье.
— Ты будешь клубничное или шоколадное мороженое? — спрашивал Томас дочку.
— Клубничное! — отвечала Элли. — Нет, шоколадное! Или клубничное…
— Будьте добры одно клубничное и одно шоколадное.
— Целых два?! Ура!
— А что будешь ты, дорогая? — Томас смотрел на Диану. Она умилялась, а на щеках проступал багрянец.
— А я буду сладкую вату, — говорила Диана, смеясь.
— Эй, я тоже хочу сладкую вату! — вмешивалась Элли.
Ей было всего пять лет. И как же ужасно, что он подарил им не только воспоминания. Он подарил им надежду на выздоровление дочери. Тщетную надежду.
Жуткие агонии маленькой девочки, ее беспрестанный кашель, повышенная температура, бессонница и постоянная слабость. Жутко смотреть на человека, которого любишь до смерти, увядающего в страданиях жара, не способного сделать вдох. Элли тряслась. Томас и Диана сидели рядом. Она умирала, но каждую ночь они держали ее за руку.
Наградой за выдуманную победу несомненно стало бы счастье.
— Вау! Как здесь здорово! А пойдемте туда! Нет, я хочу туда! Хочу игрушку! Нет, хочу попкорн!
— Эй-эй-эй, малютка, ты куда разогналась?! Мы же пришли сюда просто посмотреть, — говорил Томас. Диана стояла сзади, сложив руки за спиной.
— Правда? — ее крохотные губы надувались, брови краснели.
— Конечно нет! — восклицала Диана, доставая руки из-за спины. — Вот здесь у нас попкорн, молочный коктейль и целая куча билетиков!
— Ура!!! Мама, папа! Я вас люблю!
С появлением Элли они не стали богатыми, но обрели нечто большее. Именно тогда они прозрели, что настоящее богатство — это любовь.