Когда тебе восемнадцать жизнь кажется бесконечной. Да и не было никакой жизни. Она только началась. Член стоит как надо. Похмелья нет.
Томас Клаус и Диана Кларк. Они искренне любили друг друга. Они предвкушали будущую жизнь, жаждали ее и ценили свое настоящее.
Когда тебе восемнадцать, ты почему-то думаешь, что непременно станешь богатым.
Пересекая пальцы рук, они целовали губы, Томас заключал Диану в свои объятия. Она прижималась к его груди и закрывала свои глаза. Играл романтичный джаз.
— В последнее время так тяжело даются любые вещи, — говорит Диана. — Такое ощущение, что я скоро упаду, сложу руки и молча пролежу остаток своей жизни.
— Не говори так, Диана. Мы обязательно справимся. Я обещаю. Иди ко мне…
Музыка замораживала время. Ставила на паузу. Не было ничего, лишь теплый чердачный свет, хрустящее сено и двое влюбленных. Томас обнимал Диану за талию, она клала свои ладони ему на плечи. Они растворялись в воздухе. Умирали друг для друга, чтобы воскреснуть вновь.
— С моим стажем я с легкостью найду хорошую работу, — говорит Томас. — Так что мы протянем, не волнуйся.
— Надеюсь на это… Ты помнишь как мы танцевали с тобой?
— Помню, — он улыбнулся.
Они прижимались телами друг к другу. Сливались в единую смесь из ласки, любви и спокойствия. Переплетая ноги, они медленно кружились в придуманном ими танце. Скрипучий пол изрезался его траекториями.
— Давай станцуем?
— Давай.
Диана и Томас Клаус. Забытые целым миром. Они смотрят друг другу в глаза и вспоминают их юношеское сияние. Словно не было многих лет. Словно Элли еще не родилась. Словно сейчас они не в простуженной квартире, а на том же чердаке. Настоящее стало прошлым. И каждый оборот их танца удаляет несколько морщин с лица.
Соски Дианы становились тверже, что-то теплое упиралось в низ ее живота через ширинку Томаса. Они танцевали и ждали дождь.
— Я люблю тебя, Диана, — говорит Томас.
— А я люблю тебя, Томми.
— Не помню, когда мне было так хорошо в этой квартире в последний раз.
— Нам нужно менять все, Томми. Когда это случилось, мы совсем отстранились друг от друга. Подумать только, живем в одной квартире, но как будто совсем не замечаем друг друга.
— Знаю, придется нам заняться этим. Мы пытались справиться с этой болью по одиночке и совсем забыли, что вместе намного проще…
— Господи, какие же мы дураки…
Томас сжимает руки, укрепляя хомут своего объятия, Диана крепко прижимается к нему.
— Спасибо тебе за все, Томми.
— И тебе спасибо, Диана…
Они открывают глаза и видят безжизненную квартиру и те же стареющие лица.
Прошлого не существует.
Дорога в него забыта.
Где-то в этой квартире летает призрак Элли. Он остался здесь навсегда.
Что-то сверкает.
— Откуда у тебя золотые сережки? — спрашивает Томас.
— Я… их нашла.
12
Ты закрываешь глаза в постели. Открываешь — метро. Закрываешь снова.
— Ты знал, что машина времени давно уже изобретена? Правда. Ей даже можно пользоваться. Только ты не сможешь отправиться в будущее. Только в прошлое и не сможешь ничего изменить, а просто проживешь все то же самое.
Экран. Телефонные звонки. Мистер Уолкер. Моргаешь — дом. Снова смыкаешь веки.
— Существует интересная теория, что каждый раз, когда ты стоишь перед выбором, реальность разветвляется. В одной реальности ты выбрал что-то одно, в другой — совсем иное. Прикольно, правда?
Жизнь превращается в телепортацию. Бесконечные моргания становятся признаком однообразия. Каждый день — сегодня. Никакого прошлого. Никакого завтра.
Томас закрывает глаза. Он видит Элли. Ее светлые глазки бегают по квартире. «Папа, мама! Смотрите как я умею». Элли делает нелепый кувырок. «Какая ты у нас молодец!» Томас открывает глаза. Бесконечная боль пронизывает ребра.
— Так как насчет сходить в то местечко, про которое я говорил? Выпить виски?
Сегодня Диана встречается со своей подругой. Почему бы нет?
— Пошли, — отвечает Томас.
— Класс! — возглашает Итон.
14
— Это же просто кафе, — говорит Томас.
— Нет, — протягивает Итон. — Смотри.
Круглые столики расставлены с четким интервалом. На одном из них нацарапано: «Маргарет — шлюха». Томас читает.
— Хотел бы я посмотреть, как выглядит эта Маргарет, — вставляет Итон.
Он подходит к барной стойке, за которой то ли уставший, то ли бесчувственный бармен смешивает скучный коктейль. Томас разглядывает бутылки. Дешевое пойло. Итон наклоняется к бармену и что-то шепчет ему. Тот кивает. Итон жестом указывает Томасу идти за ним.