Что получалось: днем в автомобиле едешь вперед – смотришь вперед, а затем (после обеда) на самолете – движение вперед, а смотреть надо в сторону. В этом и была вся причина. Я органически не мог смотреть в сторону во время посадки самолета, когда он движется вперед. Естественно, в момент начала выравнивания самолета перед посадкой невозможно правильно определить высоту до земли, если смотреть вперед, так как капот самолета лишает обзора. Вот почему я не мог посадить самолет нормально, я либо высоко подвешивал, либо ударялся колесами преждевременно о землю. Итак, за два полета начлет Першин отучил меня от этой неуместной профессиональной привычки, наблюдая за мной в зеркало на посадочном курсе.
И вот в один день, подрулив самолет на предварительной линии взлета, вылезая из кабины, начлет спросил меня:
– Полетишь сам?
Я не поверил своим ушам, но, осознав смысл вопроса, твердо ответил:
– Полечу.
– Ну и правильно, вот так же делай все, как в последнем полете, ясно?
– Все ясно, товарищ начлет. Обязательно оправдаю ваше доверие, большое спасибо, – ответил я, расчувствовавшись.
– А благодарить будешь потом, когда сядешь, – сказал он и, улыбаясь, похлопал по борту самолета и приказал выруливать на взлетную полосу. Честно говоря, все последующие движения в кабине, действия на взлете были автоматическими. Только взлетев, уже в воздухе опомнился, что лечу сам. Какая это замечательная штука – управлять самому самолетом в воздухе, смотреть вниз на землю сверху, чувствовать, как послушна машина в твоих руках в голубом небе. Это величайшее счастье, гордость за свою Родину, что она выучила и доверила тебе такой дорогостоящий, прекрасный самолет, тебе, простому деревенскому парню, который так мечтал стать летчиком, и сейчас ты наконец можешь осуществить свою заветную мечту – быть в рядах прославленных советских летчиков и управлять самой передовой техникой. Очень и очень трудно описать и передать все, что чувствует человек, впервые оказавшись в воздухе, совершая свой первый в жизни самостоятельный полет. Каждый летчик прочувствовал счастье первого самостоятельного полета, и каждый из нас запомнил на всю жизнь, как он взлетал и садился впервые сам. Этот момент навсегда остается в памяти любого летчика.
Итак, самолет летит, послушно реагирует на каждое твое движение, и вот первая скованность прошла, чувствуешь себя сильным, уверенным, настроение прекрасное. Четвертый разворот, снижение, а в голове одна мысль: правильный взгляд, еще раз взгляд и расчет. Пора выравнивать, конец выравнивания, здесь вкладываешь все свое умение, внимание, уверенные, соразмерные движения рулями – и самолет, плавно коснувшись тремя точками травяного покрова на аэродроме, уже катится по посадочной полосе. Первый в жизни самостоятельный полет совершен. Значит, летать можешь и будешь летать, ты самый счастливый человек на земле!
Затем еще один полет, обычные поздравления, и все пошло по плану, все волнения позади, победа над профессиональной привычкой одержана.
Когда я стал по-настоящему военным летчиком-истребителем, часто вспоминал об этом случае и удивлялся: почему я с таким трудом отвыкал от неправильного взгляда? А в послевоенные годы при вылете на боевых самолетах, особенно на реактивных, где прекрасный обзор впереди, я уже так свободно и уверенно чувствовал себя на посадке, что даже мог нормально сажать самолет, направляя взгляд в любом направлении. Это стало возможным, прежде всего, благодаря замечательной конструкции новых отечественных самолетов, но и в не меньшей степени – богатому опыту летной работы.
Дальнейшая учеба и полеты в аэроклубе прошли обычным путем по программе. Я уже почти заканчивал программу, и вот 18 августа 1938 года на нашем аэродроме был организован показ авиационной техники и показательные полеты в честь Дня авиации. Народу собралось очень много, погода прекрасная, обстановка праздничная. Мы, курсанты, в синих комбинезонах, гордые своим положением, охотно рассказываем о самолетах, показываем кабины, органы управления, в общем, самые счастливые из всех присутствовавших. Наш начлет товарищ Першин, который сделал все возможное, чтобы я стал летчиком и которому я искренне благодарен за все и по сей день, собирается лететь и показать населению высший пилотаж. Я, воспользовавшись, что задняя кабина свободна, подошел и попросил сесть в кабину. Он разрешил. Взлетели, набрали высоту, причем пилотировал весь полет он сам, я был только пассажиром, и начлет начал выполнять фигуры, которые можно было выполнять на самолете По-2. А у меня под мышкой был уже созревший чирей. И вот, от огромных перегрузок во время пилотажа, мой чирей лопнул, мне стало легче и приятно, хорошо. Таким образом, начлет выручил меня из еще одной беды, т.е. избавил от чирея.
Товарищ Першин был исключительно чутким, отзывчивым человеком, очень смелым, инициативным, и, самое главное, он умел по-настоящему учить, а не поучать, – в общем, был прекрасным методистом, самолетом владел в совершенстве. В итоге этот общительный, веселый начлет пользовался огромным авторитетом как среди летчиков-инструкторов, так и курсантов. Мы все его очень любили, да и нельзя было не любить такого человека, который дал сотням молодых людей путевки в летную жизнь.
Очень сожалею, что не знаю его дальнейшую судьбу. Он для меня сделал очень многое, именно благодаря ему я стал летчиком.
В КАЧИНСКОЙ ШКОЛЕ ВОЕННЫХ ЛЕТЧИКОВ
Первый этап летного дела позади! Я зачислен курсантом Качинской школы! Впереди второй этап, этап сложный, важный и ответственный в деле освоения искусства летного дела на современных самолетах-истребителях. Пройдя этот этап, каждый может называть себя военным летчиком-истребителем. Это гордое и почетное звание, для этого придется много трудиться и учиться, овладевать сложной и современной техникой. Такая почетная задача доверена не всем, и это доверие надо оправдать! Тем более и времена надвигались грозные, Вторая мировая война, развязанная германским фашизмом, уже была в разгаре. Правительство нашей молодой республики вынуждено было уделять большое внимание обороноспособности государства, создавать новейшую технику и, главное, готовить профессиональные кадры.
Мы, молодые курсанты военной летной школы, с первых дней нахождения в ее стенах хорошо усвоили свои задачи, исходящие из международной обстановки 1938–1939 годов, особенно все осознали это после выступления начальника Качинской школы комбрига Иванова, который начал свою службу еще в царской армии. Нам был дан срок – один год, как видно, срок сжатый, а задача сложная и ответственная, ведь предстояло полностью мобилизоваться, что называется, «перейти от «гражданки» на военный лад». Это означало максимально и рационально использовать отведенное время на учебу и овладеть боевым самолетом в срок.
Надо отметить, что весь наш выпуск с этой задачей справился успешно. К концу 1939 года мы приступили к сдаче государственных экзаменов. Но благодаря тому, что в Финской войне наконец наступил перелом в нашу пользу благодаря успешным действиям Красной Армии, экзамены были прекращены, и наша учеба продлена еще на два месяца, так что закончили мы полностью Качинскую школу в феврале 1940 года. Учеба была очень напряженной, много приходилось работать над теоретическими науками и много летать. Мы, курсанты, фактически на год с лишним были отключены от всего другого, кроме учебы. Дисциплина была строгая, порядки жесткие, распорядок дня крепкий, никто не смел и подумать о каких-либо вольностях. Все было направлено и нацелено на качество учебы, на отличную работу на земле и в воздухе.
И все же какое это было хорошее, волнующее и романтичное время! Можно сказать, это было лучшее время задорной жизни, время формирования характера, воспитания стойкости, упорства и мужества. Чувствуешь, что живешь полнокровной, заполненной жизнью, сознанием, что с каждым днем становишься сильнее, образованнее и нужнее своему обществу – человеком, военным человеком. Очень много хороших и приятных воспоминаний осталось об учебе в Качинской летной школе, и хочется, хотя бы коротко, остановиться на отдельных моментах.