- Завтра на обедню с нами пойдёшь? - вновь задаёт вопрос дед.
- Нет, не могу, с утра дел много и это... мне деньги будут нужны, так что не обессудь, выдай - озадачив того ответом, направляюсь к выходу. По пути беру у хозяина миску с тёплой водой и под недоумённые взгляды товарищей, выхожу из харчевни. В горнице развожу в воде селитру, добавляю немного серы, тщательно всё перемешиваю и напитываю полученной смесью пеньковую верёвку. Разложив её сушиться, раздеваюсь и заваливаюсь на печь.
- Чего это дед в храм собрался? Раньше я за ним этого не замечал, чую неспроста... - мелькает последняя мысль... и приходит сон.
Глава 13. Река.
- Поберегись... - крикнул я и над речной гладью раздался басовитый раскат пушечного выстрела, нос корабля окутал дым. Близко подступающие к берегу ёлки вздрогнули, и значительная часть изумрудной хвои осыпалась. Накатившая за этим тишина, была всеобъемлющей, но после минутного ступора команда ожила и загомонила.
- Эх ты!... можно я, можно я, ну пожалуйстааа... - тараторил, прыгающий вокруг орудия, Аника.
Гляжу на учителя и, вижу улыбающееся лицо старика, замечаю одобряющий кивок, и готовлю пушку к очередному залпу.
В итоге каждый сделал по выстрелу, даже дед, а я дважды. Кованая станина выдержала испытание, работало всё на твёрдую четвёрку. Пушка стреляла, хоть и не далеко, зато мощно, на тридцати метрах рассеивание картечи составляло пять метров в диаметре, на пятидесяти восемь, но убойная сила несколько падала.
***
Кстати, накануне нашего отплытия, ни каких снов я не увидел, а так надеялся. Отшвартовались мы ближе к обеду и без всяких приключений. До темноты, наш косматый капитан, нещадно гонял всю команду - ох и тяжела ты, работа моряка.... - Повезло только деду, его Атанас не тронул, так что тот сидел рядом с Беляшом на носу корабля и, глядя на наши неумелые потуги, посмеивался. В конце концов, команда распределилась следующим образом - мы с Халом на вёслах, мальчишка на парусах, ну а капитан, как и положено на руле. К вечеру у меня болела спина, ныли руки, а мозоли уже успели слезть. После очередного манёвра Атанас, удовлетворённо кивнув, констатировал - более-менее, через недельку будет приличная команда.
Струг на парусах шёл довольно-таки резво, да и мы вёслами помогали, нам ещё бы четыре гребца и вообще не угонишься. Хотя по течению, да и при боковом, но попутном ветре, весла были ни к чему, разве что при поворотах-разворотах хорошо помогали, но злобный капитан вымотал всех преизрядно. Заночевали прямо на реке, нас с татарином пожалели как наиболее пострадавших и на ночную вахту не выставили. Перекусив на палубе, захваченным из Ивановой харчевни сухим пайком, еле добрался до каюты, положил голову на душистый травяной тюфяк и моментально уснул. Снов опять не было, но имело место неожиданное пробуждение, Беляш обмуслякал мне щёки.
Мои опасения по поводу того, что волк не захочет отправляться с нами в плавание, оказались напрасными. Встретив его на лесной опушке, я присел и, взяв ладонями голову, глядя в глаза, спросил - ну что бродяга, поплывёшь с нами? - Словно зная человеческую речь, он освободился и кивнул. Я порой на него поражаюсь, прямо не зверь, а человек - всё понимает, но вот же поросёнок, ничего не говорит....
Когда мы шли через посад, городской люд косился и показывал на белого хищника пальцами, мальчишки на почтительном расстоянии, гурьбой, следовали за нами до самого пирса. Увидев корабль, волк сразу взбежал по сходням, напугав судостроителей и, словно кошка потёрся о ноги татарина. Атанаса проигнорировал, а деду с мальчишкой только кивнул.
Ожидая момент отплытия, вся команда радовалась возвращению Беляша и была в приподнятом настроении.
До обеда нас задержала купленная мной и усовершенствованная, пушка. Поскольку, сделка по её покупке, была полулегальная - дабы не светить, орудие пребывало в кожаном чехле, любезно предоставленном Тихоном. Пушка произвела поистине всеобщий фурор, даже грозно смотрящий на меня дед - по поводу жуткой растраты, растаял и заулыбался, одобрительно кивнув головой.
Апгрейд состоял в следующем: во-первых - примитивный прицел по типу самолётных, времён второй мировой войны, с одной стороны тонкий штырёк, с другой, несколько кругов один в одном. Во-вторых - метровая поворотная станина в форме треноги, на которую за боковые отростки ствола была установлена сама пушка, а через просверленные отверстия в креплениях оригинальной конструкции лафета и цилиндрических выступах орудия, железными костылями регулировался вертикальный угол наклона. Насчёт этого элемента, я больше всего и беспокоился - выдержит ли он отдачу...?
До полудня с ней и провозились. Посередине корабля, между люком в трюм и мачтой, укрепили палубу. Прибили огромными гвоздями квадратную пластину, основания этой самой треноги и закрепили на ней, собственно пушку. Сектор обстрела оказался приемлемым, в мёртвой зоне находился лишь угол градусов в тридцать-сорок по корме. Дабы в запале боя, ненароком не изрешетить картечью чердак и рулевого, поставили ограничители горизонтального поворота.
Перекусили прямо на корабле и вскорости отправились в путь.
***
- Атанас, давай пристань вон к тому берегу - говорю капитану, все уже настрелялись, пушку зачехлили и мы, не торопясь, на одном парусе, дрейфуем вниз по течению - камушков набрать надо.
- Бери маленькие с острыми краями, вот такие - произношу я, обращаясь к Анике, и показываю на поднятый мной.
Решили побыть на твёрдой земле подольше, поскольку с непривычки, водное путешествие всех несколько утомило. Беляш убежал в лес, дед с татарином занимались лагерем и обедом, а мы с мальчишкой добывали поражающие элементы для изготовления ручных гранат. Набрав изрядно, начали делать бомбы. Заинтересовавшийся капитан, подойдя к нам, стал молча наблюдать.
Тут, как мне казалось, не было ничего хитрого, главное найти оптимальную пропорцию пороха с камнями, выбрать длину запальной верёвки и очень плотно заткнуть горлышко. Изготовили три штуки. Вставив в специальные отверстия, импровизированный бикфордов шнур, отправились их испытывать. Атанас и бросившие готовку кашевары, потянулись вслед. Рванули все, осечек не было, зрители были в восторге, начавшего канючить пацана, пришлось осадить - всё же бомба детям не игрушка....
Но подойдя к месту взрыва, я оказался несколько обескуражен, поражающие элементы моих самодельных бомб не сработали. Камушки разлетелись всего-то метра на два, а основная их часть, вообще, лежала кучкой, в точке детонации пороха.
- Что-то, не так - чешу я озадаченно репу и осознаю в чём собственно дело. Спутники, непонимающе смотрят, им не ясна причина моего расстройства, вроде бабахнуло знатно, даже с огненной вспышкой, в принципе, в качестве фейерверка - не плохо, но мне нужен другой эффект - гораздо более кровопролитный, что ли.
- Ничего страшного - говорю сам себе - переделать не трудно, надо камушки закрепить снаружи керамических ёмкостей, тогда их разлёт, да и скорость полёта, должна возрасти в разы.
Во второй раз, прогресс был на лицо, эффективность поражения значительно усилилась. Окрестные деревья сильно посекло каменной картечью, - а если заменить гранитный щебень, на свинец или хотя-бы железо, то бомба вообще может сравниться с современным мне прототипом оной. Но на нет и суда нет, так тоже не плохо....
- Как нет, вот же бестолочь, а свинцовая картечь? - вспоминаю я, Тихон дал мне её предостаточно... ну почему всегда так, столько напрасных телодвижений...
Пришлось в третий раз проводить испытание. В итоге всех экспериментов, пришёл к следующей технологии: насыпаешь в бутыль под завязку пороха и деревянным чёпиком затыкаешь горловину. Щели заливаешь воском, благо, что в корабельных запасах его целый бочонок, дальше обмазываешь тару смолой, наклеиваешь на неё картечь, а чтобы граната не пачкала руки и для надёжности фиксации деревянной затычки, плотно перематываешь конструкцию полоской парусины. И завершающий штрих: в отверстие, специально сделанное по моему рисунку, горшечником, вставляешь пеньку пропитанную селитрой - адская машина готова. В итоге - имеем рабочее оружие массового поражения, а рецепт, смело можно размещать в "Поваренной книге анархиста". Кашевары, всё ещё готовят и мы с Аникой, чтобы скоротать время, принялись доделывать боеприпасы. Изготовили пятнадцать штук и, истекая слюной, поспешили на запах исходящий от костра.