– Джорджо, – мягко оборвал юриста Массимо, – мне кажется, вы с мисс Голдинг еще не встречались. Мисс Голдинг, это глава нашего юридического департамента, Джорджо Каселли. Джорджо, возвращайся к вертолету, с делами мы уже покончили.
Адвокат удивленно кивнул.
– Покончили? Вот и замечательно. Мисс Голдинг, был рад с вами познакомиться.
Флора задумчиво смотрела в спину удаляющемуся юристу. Неужели после всех этих бесконечных преследований они наконец-то оставят ее в покое?
Она повернулась к Массимо:
– Ничего не поняла. Хочешь сказать, что я могу остаться? Или это очередная игра с неизвестными мне правилами?
– Это не игра.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Сначала ты устраиваешь тут погоню с преследованием и соришь деньгами, а теперь…
– Что? Что я теперь?
– Не знаю. Ведешь себя разумно. Мило.
Массимо невольно поморщился:
– Разумно? Мило? Не припомню, чтобы меня хоть раз обвиняли в таких преступлениях.
– Охотно верю.
– Удар ниже пояса. Заносчивый, жестокий, самоуверенный… Такие определения я как-нибудь переживу, но милый… Тебе хоть раз доводилось встречать милого генерального директора?
Флора закусила нижнюю губу.
– Я серьезно, – нахмурившись, продолжал Массимо. – Пообещай, что все случившееся в лабиринте останется между нами. Ты же не станешь разрушать мою репутацию «бессердечного, жадного монстра».
Узнав собственные слова, Флора снова покраснела.
– Ты действительно был немного навязчив, но, думаю, сейчас это уже не важно.
– Надеюсь, что так. А там дальше тоже сады?
Удивленная столь резкой сменой разговора, Флора кивнула.
– Я бы хотел посмотреть. Покажешь? – спросил он просто.
Вдыхая ароматы лепестков и теплой земли, Массимо не преставал удивляться разнообразию окружившей их зелени. Сам он был бесконечно далек от садоводства, но просто не мог не заметить, что за всей этой роскошью, в отличие от палаццо, явно тщательно следят. Узкие гравиевые дорожки, тщательно остриженные зеленые изгороди, аккуратные, ухоженные клумбы, лаванда, чабрец, розмарин, шалфей, поддерживающие фруктовые деревья шпалеры, увитые плетистыми розами, жасмином, жимолостью и глициниями…
Массимо задумчиво погладил остриженный спиралью куст. Похоже, когда художественная карьера пошла на спад, Бассини целиком сосредоточился на садоводстве. Щурясь от бьющего в глаза солнца, Массимо поморщился. Все это, конечно, весьма красиво, только на его вкус садоводство, как и любое другое хобби, было всего лишь бесполезной тратой времени. Сам он почти каждое утро занимался с личным тренером, но тренировки удовлетворяли практически все его потребности, за исключением отдыха и расслабления.
– Неплохо. Я и не знал, что Бассини всерьез увлекался садоводством.
Глянув на него, Флора слегка надула губки, и Массимо мгновенно почувствовал, как кровь потекла к промежности. Можно ли описать эти губы? Не красные, не розовые. Мареновая роза. Название пришло из полузабытых школьных уроков рисования. Невольно улыбнувшись, Массимо пристально разглядывал свою проводницу. Крошечный шрам над бровью, веснушки, оттеняющие классическую красоту пропорций и придающие индивидуальность. И губы, губы, достойные называться величайшим шедевром природы. Губы, в которых было все: вызов, соблазн, решительность, покорность…
Массимо с необычайной отчетливостью представил, как она лежит под ним с затуманенными желанием глазами и слегка приоткрытыми губами…
Борясь с непреодолимым желанием прикоснуться к этим роскошным губам, он махнул в сторону темно-красных пионов:
– Он сам все выбирал?
Флора легонько качнула головой.
– Умберто не имеет к садам никакого отношения, – возразила она, но сразу же поправилась: – Точнее, ему нравилось в них отдыхать, но в растениях он совершенно не разбирался. – Флора недовольно поморщилась. – Он даже обычную лакфиоль от сорняка не отличал!
Видя, как при воспоминании о любовнике ее глаза затуманились, Массимо вдруг почувствовал, как что-то внутри его сжимается. При одной мысли о прекрасном молодом теле в руках старика ему безумно захотелось растоптать все эти пионы и лакфиоли, и…
Ее голос вернул его к реальности.
– Правда, иногда он мне все же помогал. Разумеется, копать он не копал, но каким-то образом всегда знал, где что лучше посадить. Наверное, это все из-за рисования. Наметанный взгляд, привычный к композиции и цвету.
Массимо кивнул.
– В цветах и композиции я разбираюсь еще хуже, чем в растениях, но на континенте у меня есть пара поместий, которым не помешал бы толковый садовник. – Голубые глаза насмешливо блеснули. – Может, мне удастся переманить твоего?