Не остались в стороне и Социал-демократы — внесли свою лепту, точнее сказать, принялись доказывать противозаконность частной армии Гитлера в судах. Основанием стали боксгеймские документы,[221] согласно которым власть на местах должна была перейти штурмовикам, все частные доходы и продукты подлежали конфискации, население переводилось на общественное питание, а все сопротивляющиеся — подлежали немедленному расстрелу. С юридической стороны правоту эсдэков никто не оспаривал. Коричневые рубашки их просто напросто игнорировали.
В конце концов, не выдержал даже старый генерал Людендорф, соратник Гитлера по временам «Пивного путча» — он публично назвал Германию «оккупированной страной» и призвал к освобождению.
Тут рейхсканцлер Брюнинг и рейхсминистр обороны и внутренних дел Гренер поставили жирную точку: объявили о роспуске СА и СС на всей территории Германии. Такого в истории старого мира не было![222] Жаль, воли осуществить запрет не нашлось. Подобру штурмовики расходиться «почему-то» отказались, Гинденбург же никак не решался прибегнуть к силе оружия.
Ситуация замерла в шатком равновесии.
С одной стороны, самое время обезглавить НСДАП. Пусть политики и журналисты обвиняют кого угодно, пусть ищут правых и виноватых среди агентов Коминтерна, SШretИ и Secret Service. Рейхсвер и полиция успеют сделать свое дело — разгонят путчистов по дальним норам как нашкодивших щенков. С другой… на прошлой неделе, под вечер, в стопятьсотый раз штудируя пленки с учебниками истории, Александра сорвалась на вскрик:
— Встречный пал!
На закрепленном под фотоувеличителем листе ватмана красовалась фотография пылающего Рейхстага.
— Какие же дураки мы с тобой, — добавила она, видя мое недоумение. — Вот ты мне скажи, что лучше для России? Взорвать Сталина, или остановить большевистский путч в октябре семнадцатого года?
— Конечно остановить путч… — начал догадываться я.
— Вот подстрелишь ты Гитлера, и что, штурмовики сразу по домам разбегутся?
— Боюсь, отсутствие «члена партии N7»[223] идеологию нацизма не остановит, — этот момент мы с женой обсуждали уже сто тысяч раз. — Не до хорошего, в лучшем случае дело сведется к среднему уровню зверства эпохи…
— … как со Сталиным и сырцовскими младобольшевиками, — закончила мысль Саша. — Теперь представь, что завтра Рейхстаг подожжет ярый нацист.
— Лучше так, чем никак!
— Теперь на минуточку представь, что получится, если Рейхстаг завтра подожжет ярый нацист? — вкрадчиво поинтересовалась Саша.
— Где же мы такого полезного идиота найдем?
— Зато у нас есть бомба.
— Так опять всех собак навесят на Тельмана!
— Вот его-то мы и взорвем!
Авантюра неожиданно начала обретать вполне реальное содержание. Понятно всякому немецкому киндеру — эсдеки, народники, фермеры и прочие католики никогда не опустятся до минирования парламента. Обвинителям придется выбирать из двух зол: коммунистов или нацистов. В случае жертв среди левых, виновными, без всяких сомнений, объявят правых, то есть штурмовиков; отмороженных на всю голову экстремистов там более чем достаточно. А до конспирологии уровня «они сами себя подорвали» сознание масс тридцатых годов еще не добралось.
— Если коммунисты не растеряются, и раскрутят инфоповод по-полной, — осторожно предположил я, — особого успеха на выборах НДСАП не добьется.
— Да их вообще из Рейхстага выпрут! — энергично рубанула рукой воздух Саша.
— Отбрехаются, — скептически хмыкнул я. — Хотя на сей раз Геббельсу придется прыгнуть выше головы.
— Завтра едем в Берлин, — тон Александры не предусматривал возражений. — С утра. Нельзя упустить такой выгодный момент.
… Я затряс головой, отгоняя воспоминания. Не время расслабляться, работа еще не закончена.
С сожалением перебрался с правой стороны зала на левую, коммунистическую. Под тусклым светом фонарика с закопченным стеклом высчитал место — «ничего личного, товарищ Тельман, всего лишь небольшая корректировка истории».
В мине нет шрапнели, пяти килограммов аммонала достаточно с лихвой. Нам нужна глубокая воронка в полу, выбитые стекла, щепа и разруха, а никак не трупы. В конце концов, 21-й век богат на легальные и в чем-то даже полезные компартии, пускай они плодятся и множатся на радость передовому пролетариату. Да и сам Тельман пусть живет долго и счастливо — завтра у депутатов короткая утренняя сессия, взрыватель должен сработать в уже пустом зале.
221
В реальной истории документы попали в руки эсдеков в имении Боксгейм, в конце ноября 1931 года.
222
ГГ ошибается — событие имело место в реальной истории. Роспуск был объявлен 14 апреля 1932 года. Однако после триумфа НСДАП на выборах — все пришлось отыгрывать назад. Брюнинг был снят Гинденбургом, Гренер отправлен в отставку. Возглавивший 1 июня 1932 г. правительство Франц фон Папен отменил запрет.