– Собель лиитена шобенаску. Собель миитеса яхаррен ето, – проговорила Цилла; она повторила слова проклятия, которое сделало ее наполовину слепой.
Лицо женщины сделалось белым, как паруса купеческого судна, когда же она поняла, что Цилла произнесла проклятие, глаза ее округлились от бешенства. В крови девушки не текла магия, способная воплотить злые слова, но женщина ведь этого не знала. Слабое удовлетворение, но и оно отдалось теплом в Цилле, хотя солдаты продолжали тащить ее вперед, а их пальцы – впиваться в руки, добавляя новые синяки.
– Ведьма! – завизжала женщина. – Пиратка-ведьма! Чтоб тебе пропасть в Лимбе!
Лимб. Гавань для душ. Стоит заблудшей душе после смерти пришвартоваться там, и ей не покинуть Лимб больше никогда. Вполне возможно, именно туда и направится душа Циллы сегодня.
– Там и свидимся с тобой. – Она встретилась с женщиной взглядом, губы девушки искривились в ухмылке.
Небо затянула плотная пелена облаков, но в воздухе по-прежнему разливалась жара Солнцепёка, свойственная этому времени года. Из-за густого и влажного воздуха на затылке Циллы собирался пот и, подобно речной змее, скользящей по воде, струился по позвоночнику. На девушке были только грязные лохмотья, которые ей милостиво пожаловал форт, после того как ее вырвали из постели того, кто предал ее, и лишили всех вещей и оружия. Хотя ткань царапала кожу, и это сильно раздражало, она испытывала извращенное удовлетворение, представляя, каково приходилось солдатам в брюках военного образца, под многими слоями украшенной в пух и прах одежды, как они мучались от влажности. Пот стекал по их вискам, пропитывал воротники, оставлял пятна под мышками.
Один из солдат толкнул ее, побуждая идти. Толпа расступилась, и Цилла похолодела: перед ее глазами предстала виселица. К горлу подступила тошнота, внутренности чуть не вытолкнули кусочек хлеба, съеденный вчера. Петля качалась вперед и назад, будто часовой маятник, отсчитывающий ее последние мгновения, и вся прежняя уверенность вытекла из Циллы, как кровь из свежей раны. Вид возвышающегося перед ней деревянного эшафота с качающейся петлей вновь пробудил ее самые страшные ночные кошмары, самые глубокие неизъяснимые страхи. Девушка задрожала, представив свое извивающееся тело, скрюченные пальцы, хватающиеся за горло… глаза, которые еще долго останутся открытыми после того, как уйдет душа.
Солдат снова и снова толкал ее вперед, пока она не оказалась у подножия деревянной лесенки.
Мир накренился – Цилла поморгала, но даже здоровым глазом не стала видеть лучше. Крик застрял в горле, желудок сжался в твердый, как камень, комок. Девушка изо всех сил старалась придерживаться наставлений бабушки, полученных на палубе «Алой Девы»: «Живи без страха. Любую угрозу встречай клинком и усмешкой». Взгляд ее с трудом скользнул по эшафоту, но ноги подниматься отказывались. Страх был якорем, который крепко держал Циллу, не давая течению ее унести.
Капля теплого дождя упала на щеку девушки, когда Цилла сделала первый шаг навстречу смерти. Пока солдаты дотолкали Циллу до петли, тучи разверзлись и хлынул ливень; он охлаждал разгоряченную кожу.
Зрители натянули капюшоны, но Цилла дождю порадовалась. Палач затягивал петлю на шее девушки, а она откинула голову назад и позволила воде смывать с нее грязь и сажу, которые налипли на коже за те дни, что она провела в камере.
Веревка, стягивающая запястья, резала кожу, но Цилла вновь и вновь пробовала ослабить узел, завязанный одним из солдат. Она крутила руками и так и сяк, пытаясь освободиться, пока острое лезвие не уперлось ей в спину и не заставило замереть.
– По приказу короля Инцендии, – провозгласил солдат. Его глаза бежали по свитку так, будто он читал, но слова размыло, и они стекали темными чернильными каплями с края промокшего от дождя пергамента. Солдат, должно быть, повесил столько пиратов, что уже знал написанное наизусть. Его голос гремел и разносился по всему двору. – Все лица, связанные с пиратством, будут привлечены к ответственности без суда и следствия.
Цилла осматривала верхний ярус форта в поисках Роды и других Алых Дев. Девушка уповала на то, что сестра и команда придут ей на помощь, как поступила бы она, случись беда с ними, но никого не видела, и это лишь подтверждало: не все в Морских Сестрах поддерживали самого молодого капитана. Команда сдалась, но что еще хуже – они оставили ее умирать в этом богами забытом королевстве. Взгляд Циллы метался туда и сюда, вниз по лестнице, к воротам, искал среди зевак у помоста, – куда только ни кидался. С надеждой – что ошибается. С мечтой – что промелькнут туго заплетенные косы сестры, хитрые улыбки подруг.