— Нет, не устроит. Тебя могут схватить по дороге. Ты вообще не должна выходить из дома до тех пор, пока опасность не минует.
Вот чудак человек! Ему объясняешь, что это нереально, а он стоит на своем. Интересно, как я потом буду объяснять, почему прогуляла без малого месяц? Расскажу страшную сказку про собаку-оборотня или про дьявола, поселившегося у меня за стенкой? Да меня после этого в дурдом упекут, скажут, что переучилась.
— Не могу я, — в голосе у меня зазвенели слезы, — понимаешь, не могу и все. Если меня отчислят из университета, как я родителям в глаза смотреть буду? Они же расстроятся. Да и мне самой не хотелось бы вылететь, мне нравится учиться.
— Значит, — заявил он, — я буду тебя каждый день провожать и встречать. Надеюсь, что, когда ты не одна, они напасть не посмеют. А в последнюю неделю ты съедешь к матери и все, не спорь.
Я и не собиралась с ним спорить. Мне было приятно, что он так беспокоится обо мне, но только теперь защитник из него никакой. Когда еще его рука заживет, если вообще ему удастся восстановиться. «А вдруг, — испуганно подумала я, — он больше никогда не сможет играть на скрипке? Он никогда мне этого не простит».
— Только, — робко возразила я, — тебе сначала надо будет все-таки сходить к врачу. Не нравится мне твоя рука.
Он рассмеялся.
— Маша, да не нужен мне никакой врач. Как ты не понимаешь, когда вернется дьявол, все заживет, как на собаке. Не стоит даже об этом переживать.
— А если он больше не вернется? — спросила я с сомнением.
Ник мечтательно закатил глаза и прошептал едва слышно:
— Об этом я даже мечтать не смею. Вернется, никуда он не денется. Он слишком долго искал подходящее тело.
Глава 23
Ник сидел в полумраке при слабом, колышущемся свете свечей. Где-то случилась авария, и весь двор погрузился в темноту. Вдали светились окна чужих домов, полыхала всеми цветами радуги реклама, а здесь, в их дворе, невозможно было ничего разглядеть даже на расстоянии полуметра. «Вот и наступил конец света, причем в самом прямом смысле этого слова», — подумал он с грустной улыбкой.
Темнота его не пугала, ему нравилось сидеть в полумраке и наблюдать за тем, как по свечам медленно сползают тягучие восковые слезы. И сразу же захотелось взять в руки скрипку и сыграть ту самую мелодию, которую играл дьявол, сыграть самому, без его помощи.
Ник и сам не верил в то, что у него получится, но, когда смычок коснулся струн, скрипка ожила. Она облегченно вздохнула и неуверенно прошептала первое заклинание. А потом руки вспомнили то, что делали уже много раз, мелодия полилась так легко, как будто все, что ее сдерживало до этого момента, растворилось лишь от одного взмаха смычка.
Легкие тени заскользили по стенам в старинном танце. Музыка закружила их, и теперь они казались живыми. А за окном началась настоящая буря. Порывы шквалистого ветра, возникшие неожиданно, бились в закрытую форточку и гнули деревья, которые при этом жалобно стонали. Гул стоял такой, что казалось, будто весь мир превратился в один большой улей.
— Ты смотри, — услышал он у себя в голове голос дьявола, — сам справился! Я рад, что не ошибся в тебе, ты оказался достойным учеником.
— Ну, какой учитель, такой и ученик, — усмехнулся скрипач. — Ты уже вернулся? Недолго ты отсутствовал.
— Не язви, мой друг, не язви, — голос в голове звучал так ясно, так четко, что даже не верилось, что его слышал только Ник, — я тебе еще предоставлю полную свободу, но сейчас мне нужно, чтобы ты вернулся к Жорику, — и тут же поправился, — мы вернулись.
Ник с сожалением вернул скрипку обратно в футляр и закрыл его. Играть расхотелось.
Теперь, когда вернулся дьявол, мир изменился, исчезло настроение, исчезла тайна, он вновь стал рабом этого существа. Вечным рабом. Никогда ему теперь не избавиться от его незримого присутствия. Он вынужден соблюдать условия того давнего договора, и сроки давности в этом случае не играют никакой роли.
— Я не хочу, — тем не менее возразил он, прекрасно понимая, что это глупое упрямство ничего не даст.
— А я тебя не спрашиваю, — резко оборвал его дьявол, — в данный момент твои желания не играют никакой роли. Главное, что это нужно мне. Пора уже завершить начатое. Без тела мне не очень-то удобно.
В этот момент «квартирант» почувствовал некоторое неудобство и обнаружил, что его рука изорвана в клочья. Он хотел возмутиться таким варварским отношением к их общему имуществу, но сдержался, прекрасно понимая, что Ник после этого станет упрямиться еще больше. А ему не хотелось конфликтовать. Он уже заметил, что парень набирает силу и вскоре, возможно, сумеет взять под контроль собственное тело, чего дьяволу совершенно не хотелось.