А на импровизированной поляне из разбросанных корешков развалился мой Басмач. Конечно, кто еще мог отыскать это «богатство»? Кот лежал в вальяжной позе, жевал очередного «червяка» и пускал обильные слюни. Вид у него при этом был такой, словно он уже находился в кошачьем раю.
— Мерзавец! — заорала я на него. — Совести у тебя нет. Так это ты устроил мне здесь пьяный дебош? Тьфу на тебя! А я уже черт-те что подумала.
— М-да, — гордо ответил наглый котяра, и я перевела это восклицание, как что-то вроде: «Я такой! А ты меня всегда недооценивала».
— Вот только алкаша мне здесь не хватало, — продолжала я его стыдить. — Как будто у меня мало других проблем. Бася, если ты не хочешь отправиться на помойку, то больше никогда такого не делай.
— Угум, — ответил кот с вызовом.
— Не «угум», — взорвалась я, — а «так точно».
Он повернулся ко мне задом, всем своим видом демонстрируя свое презрение. Наверное, думал, какие же неблагодарные эти люди. Он столько раз, не щадя живота своего, спасал меня от дьявола, а я теперь угрожала ему помойкой из-за такой мелочи, как сорванные шторы и порванные конспекты.
Но безобразия на этом не прекратились. Я принялась сметать валериану в совок, а мой одуревший от этого кошачьего наркотика кот подбегал и старательно выгребал лапой все обратно. Разозлившись, я огрела его веником, не больно, но обидно. Наконец все корни были собраны и отправлены в унитаз и я смогла вздохнуть облегченно.
Все это время Басмач следил за моими действиями немигающим желтым взглядом. Не знаю, какие мысли вертелись у него в голове, но, судя по тому, что он даже не попросил у меня есть, обиделся он на меня сильно.
Чтобы не испытывать перед ним чувства вины, я ушла в комнату и без сил упала на кровать. Слишком много всего свалилось на меня в этот день! Сначала поездка за матерью Ника, потом этот погром дома.
А чего стоила скрипка со своими заклинаниями?!
Что-то холодное и влажное коснулось моей щеки. Я вздрогнула, открыла глаза и увидела перед собой это черное пушистое чудовище. Басик, видимо, подумал и решил передо мной извиниться. Я машинально почесала его за ухом.
— Муры, — довольно отреагировал на мое прикосновение кот.
— Вот тебе и «муры», — грустно ответила я, — знал бы ты, чудовище, как ты меня напугал. Нельзя себя так вести. Ты же приличный кот, а не шантрапа какая-то подзаборная.
С этим он был полностью согласен. Он залез мне на грудь и принялся делать массаж, но при этом так старался, что пришлось его скинуть на пол. Я слышала, что когда коты когтят, то их сгонять не надо, потому что получается что-то вроде иглоукалывания. Но Басмач так глубоко вгонял когти мне под кожу, что мне стало больно.
— Давай, — предложила я, — ты воздержишься от акупунктуры.
Кот недовольно что-то буркнул и вновь прыгнул на кровать. На этот раз он улегся у меня под боком и стал старательно лизать мне руку. Видимо, запах чудесных корешков еще не выветрился. С этим спорить я не стала.
Во дворе почему-то шумел народ. Голое бабы Раи перекрывал всех остальных, он мешал мне сосредоточиться и обдумать все, что приключилось за это время. Наверное, опять кто-то нагадил в подъезде или трубу в подвале прорвало. Но, когда я уловила среди привычного многоголосия наших доблестных старушек знакомый повелительный тон Миши Кравцова, я невольно прислушалась. Не слишком ли часто стал звучать этот голос в нашем дворе? Раньше Кравцова сложно было найти на боевом посту.
Соскочив с кровати, я подошла к окну и попыталась разглядеть, что же так всполошило наших бабулек. Все как обычно, если не считать того, что Раиса Петровна энергичнее, чем обычно, жестикулировала и не бросалась на Аглаю Дмитриевну с бесконечными упреками и обвинениями. На этот раз две враждующие стороны оказались по одну сторону баррикад, что само по себе настораживало.
От нехорошего предчувствия сердце сжалось. Я уже догадывалась, какое событие смогло так сплотить бабу Раю и милейшую пани Красецкую. Ну, Миша, ну, козел!
Схватив в охапку ошалевшего от неожиданности Басмача, я набросила на себя куртку и выскочила из квартиры. Басику необходимо было срочно проветрить мозги после валерианы, а мне не давало покоя любопытство.
— Я не пойму, — возмущалась Раиса Петровна, — за что нашей милиции зарплату платят? Ведь они же ничего не делают. Вот стоит тунеядец и хапуга — и ничего, совесть его не мучает.