Через несколько дней ты поймешь, чем объясняется столь апатичная манера исполнения. Евгений и Дебби не отлынивают, нет, – таким образом они пытаются сберечь силы. Обычно оркестровые выступления предусматривают перерывы. Паузы есть внутри каждого номера и между номерами, а большинство концертов длится не дольше часа-двух, включая антракт. Но Евгений и Дебби играют двухчасовые сеты без остановки в течение восьми часов; пауза между сетами – всего несколько минут, перерыв на обед – полчаса. К концу дня ты понимаешь, что концерт на ярмарке – испытание физической выносливости, а не музыкальных способностей. Это все равно что забрасывать мяч в корзину восемь часов подряд: сначала легко, но через час-два уже становится сложно. Температура под тентом – за тридцать, и ты удивляешься, как одетый во все черное Евгений еще держится на ногах.
Там, где ты стоишь, дует ветерок; музыка Композитора, растворяясь в нем, заставляет шевелиться тонкие волоски на твоей шее. Мощная волна восторга захлестывает тебя. Ты молода, свободна, у тебя лучшая в мире работа. Все возможно. Ты самая везучая на свете.
Внезапно ты с тревогой осознаёшь, что эта музыка искусственно усиливает твои эмоции, так же как музыка к фильму придает эпичности даже банальному диалогу между влюбленными. Евгений и Дебби играют номер под названием «Океанский утес». Он начинается с тихого перебора фортепианных клавиш – звукоподражания плеску воды – и соло на свирели, взывающей со дна морского голосом духа глубин. Затем вступает скрипка с выразительными октавами, накатывающими подобно волнам. Ты счастлива, сегодня твой первый рабочий день в качестве профессионального музыканта, и лето в Новой Англии в самом разгаре: светит солнце, зеленеет трава, дует теплый ветерок. Но эта музыка, словно психоделики, делает краски окружающего мира еще ярче и усиливает твое счастье настолько, что этот момент начинает казаться счастливее других счастливых моментов и становится самым важным счастливым моментом твоей жизни. Это твой первый транс, в который ты вошла благодаря музыке Композитора; ты перенеслась на нос «Титаника», раскинула руки и летишь в объятиях Леонардо Ди Каприо…
Чуть позже, когда день близится к вечеру и толпа покупателей редеет, Евгений спрашивает, хочешь ли ты сыграть пару номеров на его скрипке. «Да!» – восторженно отвечаешь ты, отряхиваешь крошки пончика с рук и берешь у него инструмент.
– Попробуй «Сияние осени», – говорит Евгений. – Самое простое.
– Раз плюнуть, – киваешь ты и встряхиваешь плечами, как гимнастка перед прыжком на бревне.
Ты подносишь скрипку к подбородку и поворачиваешь ее к микрофону. Евгений включает плеер. Ты смотришь в ноты, но не видишь, где вступать. Ты не слышишь ритм, а следовательно, не можешь отсчитать нужное количество тактов и понять, когда начинать. В оркестре дирижер делает вдох, прежде чем опустить палочку, и весь оркестр вдыхает с ним и вступает одновременно, дыша синхронно, как организм с восьмьюдесятью легкими. Но здесь нет дирижера и нет явного ритма. Ты ждешь.
Евгений выключает плеер.
– Не успела, – недовольно говорит он.
– Да, – смущенно отвечаешь ты.
Он снова включает запись.
На этот раз ты вступаешь вовремя, но через несколько нот теряешь ритм. Колонки повернуты в другую сторону, музыку в записи почти не слышно. Тебя закручивает музыкальный водоворот, ты ударяешь смычком как попало и фальшивишь на каждом шагу. Тебе кажется, что Евгений вот-вот прервет эти жалкие потуги и вырвет скрипку из твоих неумелых рук.
Однако он лишь пожимает плечами и поворачивается к покупателям, вновь столпившимся у прилавка. Композиция заканчивается через три минуты, хотя тебе кажется, что прошло три часа. Ты поднимаешь глаза от бесполезных нот и видишь у столика с дисками несколько десятков человек – все они смотрят на тебя и аплодируют, на их лицах написано не просто одобрение, а обожание, восторг, благоговение. Ведь каждый из них только что полетал на носу своего «Титаника». То, что ты не сыграла почти ни одной чистой ноты, никак не отразилось на продажах. И это тоже важный факт: молчание твоей скрипки способствует продажам музыкальных дисков.
Но в тот момент тебя это не особо беспокоит; напротив, ты чувствуешь облегчение. Если никто не услышит твою игру, тебя не уволят за посредственное исполнение. А ты нуждаешься в деньгах. Хотя главное даже не это. Ты отчаянно нуждаешься в том, что только что увидела в глазах этих людей, в том, сути чего пока не осознаёшь.