— Ничего себе инструментец. Сильно нужно дуть, чтобы извлечь из него звук?
— Покажи им, Георгий, — сказала Элена.
Но русский ограничился каким-то медвежьим ворчанием и стал укладывать огромную тубу в футляр.
— Вы можете идти, — сказали полицейские. — Извините за доставленные неудобства, мы только выполняем приказ.
Все четверо заторопились покинуть здание, словно опасались, что им могут устроить еще одну проверку, и, оказавшись на улице, поняли, что прошел ливень: чудесно было вдохнуть полной грудью воздух, пахнущий озоном, который принес с собой дождь.
Пердомо обернулся бросить последний взгляд на место преступления и заметил на верхнем этаже северного фасада Национального концертного зала несколько широких окон с задернутыми белыми шторами. На одном штора была отодвинута, что позволяло разглядеть пухлую фигуру Жоана Льедо, который бесстрастно наблюдал за ними, в то время как они все дальше уходили от здания.
8
Тем временем в Париже…
Узнав от своего друга, скрипичного мастера Роберто Клементе, о том, что Ане Ларрасабаль убита, Арсен Люпо решил включить телевизор, чтобы посмотреть, просочилась ли эта новость в средства массовой информации, но не услышал в новостных выпусках ничего по этому поводу.
Он налил себе арманьяка, зажег сигару «коиба» — он имел обыкновение курить их, когда спускался вечер, — и, поразмыслив над новостью, которую ему только что сообщили его испанские друзья, решил снова позвонить им.
На этот раз ему ответил сам Роберто:
— Здравствуй, Арсен. Я как раз говорил Наталии, что ты так и не сказал, по какому поводу звонишь.
— Возможно, я через несколько дней приеду в Мадрид, поэтому хотел узнать…
— Можно ли остановиться у нас? — перебил его Клементе. — Мог бы и не спрашивать, ведь ты знаешь, мы всегда готовы тебя принять. Когда ты приезжаешь?
— Еще не знаю. Завтра хочу переговорить с Кружком любителей изящных искусств, они просили меня прочитать лекцию, а я не знаю, о каких числах идет речь. Сказали что-нибудь по радио про Ларрасабаль?
— Да, — ответил Клементе. — По национальному радио, которое транслировало концерт, только что сообщили, что она умерла.
— Но не сказали от чего?
— Нет.
— Откуда вы с Наталией знаете, что это не был несчастный случай, что ее убили?
— Во время антракта мы встретили одного своего клиента, скрипача этого оркестра, который слышал в мужской раздевалке разговор, что ее задушили.
— Задушили! Боже мой! Ведь ей было всего двадцать шесть лет.
— Ты хорошо ее знал?
— На самом деле нет. Ларрасабаль — одна из моих недавних клиенток, хотя оба раза, когда она заходила в «Музу», мы довольно долго болтали, поскольку ей ужасно нравилось практиковаться во французском. В первый раз она принесла мне скрипку полтора года назад, чтобы я ее проверил. Я переделал колки, которые были слишком тугими, отрегулировал смычок и почистил скрипку внутри. Во второй раз она пришла, как ты знаешь, чтобы я вырезал ей дьявола на завитке скрипки.
— Арсен, я боюсь, ее убили из-за этой скрипки, тебе не кажется?
— Об инструменте что-нибудь говорят?
— Пока нет, но неужели ты сомневаешься, что его украли?
— По правде сказать, нет.
— Ты не думаешь, что тебе надо связаться с полицией и рассказать о происхождении этого инструмента?
Прежде чем ответить, Арсен Люпо глубоко затянулся «коибой».
— Этой истории семьдесят лет, Роберто. Кроме того, это только предположения.
— Но если это как-то связано с тем, что случилось сегодня вечером?
— Не думаю, что полиция станет меня слушать. Они очень заняты, а я всего лишь бедный старик, занимающийся созданием инструментов, которые давно вышли из моды.
Клементе намекал на разговор, который был у них с Люпо на следующий день после того, как Ларрасабаль зашла в мастерскую в первый раз, почти полтора года назад. Люпо высказал Клементе свое убеждение в том, что скрипка Ларрасабаль работы Страдивари и есть тот самый инструмент, что принадлежал легендарной французской скрипачке Жинетт Невё, в тридцатилетием возрасте погибшей в авиакатастрофе.
Невё считалась в свое время одной из величайших исполнительниц. Ее поклонники до сих пор вспоминали, что в 1934 году, когда ей было пятнадцать лет, она выиграла Международный конкурс имени Генрика Венявского, в котором принимали участие сто восемьдесят скрипачей, включая Давида Ойстраха из России, занявшего второе место. Принимая во внимание, что Ойстрах вошел в историю как один из трех величайших скрипачей, даже людям непосвященным легко представить огромный талант, которым должна была обладать Жинетт, чтобы одержать над ним победу.