Розалинду захлестнули чувства. Гленн принялся щелкать фотоаппаратом. Катринка с легким беспокойством наблюдала за бесконечной вереницей одетых в белое мужчин и женщин, бродивших по широкой ленте бежевого песка. Я в жизни не видела такого широкого и красивого пляжа.
В том сне я мельком видела узорчатую тропинку — этот странный рисунок, как я теперь убедилась, был выполнен мозаикой.
Наш гид, Антонио, рассказывал о человеке, построившем всю длинную авеню вдоль пляжа с этими мозаичными узорами, которыми можно было любоваться даже с воздуха. Он рассказывал о многочисленных местах, куда мы могли бы пойти, о теплом море, о праздновании Нового года и карнавале, тех особых днях, которые мы обязательно должны увидеть воочию.
Машина свернула налево. Перед нами возник отель. Дворец Копакабана — величественное семиэтажное белое здание в старом стиле, с широкой террасой на уровне второго этажа, отделанной римскими арками. Несомненно, за этими огромными арками скрывались и обычные комнаты, и бальные залы. А красивый оштукатуренный белый фасад был полон британского достоинства. Барокко, его последние слабые отголоски, здесь, среди современных высотных домов, обступивших его со всех сторон, но не смевших прикоснуться к нему.
В середине круглой подъездной аллеи сгрудились миндальные деревья с широкими зелеными блестящими кронами, не слишком высокие, словно сама природа сдерживала их бурный рост. Я оглянулась. Деревья протянулись вдоль всего бульвара по обе стороны. Такие же прелестные деревья, как те, что росли на главных магистралях. Деревья, сколько глаз хватало. Я вздрогнула, держа в руках скрипку.
А какое небо над морем, как быстро оно меняется, как мчатся по нему облака. О Господи, какой высокий небосвод.
— Нравится здесь, дорогая?
Я похолодела. Тут же деланно рассмеялась, почувствовав, как он прикасается ко мне. Словно костяшки пальцев тронули мою щеку. Потом кто-то дернул меня за волосы. Мне это не понравилось: «Не смей дотрагиваться до моих длинных волос. Это моя вуаль. Не трогай меня!»
— Гони прочь плохие мысли! — сказала Роз. — Здесь такая красота!
Мы двигались по классической подъездной аллее, развернулись перед главным входом, и к нам вышла менеджер — англичанка по имени Фелис, очень хорошенькая, очаровательная, очень вежливая, как все англичане, в присутствии которых мы кажемся грубиянами.
Я вылезла из машины и прошла немного назад по дорожке, чтобы рассмотреть как следует фасад отеля. Над главной аркой я увидела окно.
— Это ведь мой номер, да?
— Да, мисс Беккер, — ответила Фелис. — Он расположен прямо по центру здания. Президентский люкс, как вы просили. У нас есть люксы на том же этаже для всех ваших гостей. Идемте, я знаю, вы, должно быть, устали. Сейчас для вас поздняя ночь, а здесь у нас середина дня.
Розалинда приплясывала от радости. Катринка заметила поблизости ювелирный магазин, где торговали драгоценными бразильскими изумрудами. Я увидела, что к отелю пристроены и другие магазины: например, маленькая книжная лавка с португальскими книжками.
К нашим чемоданам слетелась целая толпа носильщиков.
— Чертовски жарко, — сказал Гленн. — Идем же, Триана, идем внутрь.
Я стояла как примороженная.
— Почему бы и нет, дорогая?
Я смотрела на окно, то самое окно, которое я видела во сне, когда впервые появился Стефан, и я знала, что если выгляну из этого окна, то увижу пляж и волны, сейчас это были маленькие волны, но скоро они вырастут и появится та самая пена. Все как во сне, без преувеличений.
Да, таких огромных бухт или заливов я никогда не видела, даже Сан-Франциско нельзя было сравнить с этим местом по красоте и масштабу.
Нас провели внутрь отеля. Войдя в лифт, я закрыла глаза. Почувствовала его рядом с собой, почувствовала его руку.
— Итак? Почему именно здесь? — прошептала я. — Чем это место лучше других?
— Друзья, моя дорогая.
— Триана, прекрати разговаривать сама с собой, — сказал Мартин, — а то все решат, что ты действительно не в себе.
— Какое это теперь имеет значение? — поинтересовалась Роз.
Мы разбрелись по номерам, нас проводили, направили, предложили холодные напитки, нас обласкали.
Я прошла в гостиную президентского люкса. Сразу направилась к маленькому квадратному окошку. Оно было мне знакомо. Я знала, как действует его щеколда, и распахнула окно.
— Друзья, Стефан? — переспросила я, стараясь говорить как можно тише, словно бормотала благодарственную молитву. — И кто же они такие, эти твои друзья, и почему здесь? Почему я видела все это, когда ты впервые пришел ко мне?
Ответа не последовало, в комнату ворвался лишь чистый морской бриз, запах которого ничто не способно перебить, ветер пронесся мимо меня, коснулся мебели, темного ковра, хлынув оттуда, где кончался огромный пляж и где лениво бродили темные фигурки, шагая то по песку, то по мелкому прибою. В небе висели тяжелые облака.
— Ты все мои сны знаешь, Стефан?
— Ты отобрала у меня скрипку, дорогая. Я не хочу причинять тебе боль, но я должен ее вернуть.
Остальные занимались багажом и разглядывали виды из своих окон; в гостиные потянулись тележки из обслуживания номеров.