Честное слово, это была не моя работа. У меня бы духу не хватило. Да и не сумела бы я ударить так точно. Все, на что меня хватило, это не грохнуться в обморок и не выпустить из рук необычное оружие. В том числе и тогда, когда за перегородкой раздался негодующий визг, от которого на мгновение заложило уши, а затем громадная лапа исчезла, и вместо нее в щель просунулись сразу две. Такие же огромные, только на этот раз с острыми, загнутыми на концах когтями. Одновременно с этим в и без того покореженный металл снаружи что-то с силой ударило. По крыше в третий раз кто-то пробежал, проделав в металле приличные вмятины. Затем глухой удар раздался и с другой стороны. Затем еще один. И еще. Наконец такие же волосатые лапы принялись скрестись с другого бока. И…
Кинжал в моей руке снова ожил.
То, что произошло потом, я помню урывками: тянущиеся изо всех щелей гигантские паучьи лапы… недовольный визг… брызги белесоватой крови… взрыхленный песок… блеск серебра из-под слоя липкой слизи…
Неведомая сила бросала меня из стороны в сторону, заставляя то падать на колени, то отшатываться от лезущих отовсюду паучьих лап. Я ощущала себя марионеткой. Всего лишь куклой, которую кто-то могучий дергает за невидимые ниточки. Серебряный кинжал в моих руках жил своей собственной жизнью. Он метался от одной волосатой лапы к другой. Протыкал, разрубал, отсекал, разбрызгивая из ран густую белесоватую жидкость, похожую на клейковину, причем делал это с такой невероятной легкостью, что это казалось невозможным.
Все, что я тогда понимала, это то, что ни в коем случае нельзя ронять загадочное оружие. Словно кто шепнул на ухо: «Не потеряй!» И я не потеряла. Мне было плохо, больно, страшно. Но оказаться посреди скопища неведомых тварей без кинжала было еще страшнее, поэтому я очень старалась. И обессиленно упала на песок лишь после того, как шум отдалился, закрывающие меня со всех сторон металлические конструкции перестали прогибаться от сыплющихся снаружи ударов, а мне на ногу с глухим стуком рухнула отрубленная конечность, до последнего продолжающая скрести когтем залитую слизью землю.
Правда, долго лежать я себе не позволила. Там, за нагромождениями из железного мусора, все еще раздавались звуки схватки. Таль, Кин, Рэйв – они еще были живы. Все еще сражались за свои жизни. И пусть помощник из меня никакой, пусть я совершенно ничего не умела, оставить их в беде я не могла. Поэтому, как только головокружение немного утихло, снова поднялась на четвереньки и, сжимая в руке спасительный кинжал, поползла к самой большой щели, куда можно было попытаться протиснуться.
Не знаю, кто, когда и, главное, как сумел создать вокруг моего убежища такую мощную защиту, но, оказавшись в настоящем лабиринте, я мысленно возблагодарила тех, кто создал столько препятствий на пути пауков. В этих узких извилистых проходах громоздким тушам оказалось негде развернуться. Они застревали, были вынуждены бегать кругами в поисках подходящей щелочки, протискиваться между плотно лежащими балками и нападать на меня по одному-два за раз. Они и сейчас пытались это сделать – заслышав мое сопение, наверху тут же заскреблись и загрохотали паучьи когти. Но своевременно отреагировавший кинжал не позволил никому до меня дотронуться. Так что единственным препятствием на пути к цели стали отрубленные лапы, лужи слизи и одна грузно осевшая, не подающая признаков жизни туша, в которой я с содроганием опознала помесь таракана и паука.
Туша лежала у самого выхода из импровизированного лабиринта, перегораживая и без того узкий проход. Волосатое, многоногое, покрытое хитином, красноглазое и совершенно жуткое чудище ростом с половину меня. При виде его у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Правда, я быстро сообразила, что кинжал на монстра не отреагировал, поэтому можно было не опасаться. Зато когда я, поднатужившись и перепачкавшись с головы до ног, сдвинула труп в сторону и выглянула наружу, честное слово, меня чуть удар не хватил.
Все пространство вокруг убежища было заполнено суетливо мечущимися тварями. Они перепрыгивали друг через друга, толкались, пихались, толпами перескакивали между торчащими над моей головой балками и периодически издавали то ли визг, то ли клекот, изо всех сил стремясь вперед. Туда, где в этот самый момент отчаянно сражался за жизнь почти незнакомый мне мужчина.