― Прости, демон. Она права. Я не знаю, о чем думал. В любом случае, спасибо тебе.
― Просто «спасибо, демон»?
Демон снова выплюнул свою жвачку. Она отскочила от ковра и свернулась на нем клубочком, я подумала, может ли аромат резинки скрыть вонь гнилой курятины.
― Чувак... ты подпишешь эту бумагу, или я отниму у тебя пальцы, как у Айомми.
― Двигай уже отсюда.
― Ты не сделаешь ничего подобного, вонючий кусок дерьма, ― сказала Лиза. ― А теперь убирайся к черту из моего дома.
И вот так просто демон исчез. И появилось газообразное облако, как он и говорил, пахнущее горелыми спичками и метеоризмом. Я повернулся к Лизе. Она довольно серьезно нахмурилась. Я никогда не видел ее такой злой. Мне стало плохо, и я обнял ее, размышляя, что чуть не сделал ― отдал свою душу отвратительному коротышке, который пах хуже помойного ведра.
Я разорвал объятия и посмотрел ей в глаза, сказал, что мне жаль, и пообещал, что буду практиковаться и однажды напишу для нее песню. Затем демон снова появился в другом газовом облаке.
― Извините... забыл свою жвачку.
Он поднял с пола комок жвачки и сунул его в рот, затем снова исчез. Еще одно облако осталось позади.
Я зарылся носом в волосы Лизы и глубоко вдохнул аромат ее шампуня.
― Лиз, ― прошептал я. ― Ты когда-нибудь слышала о педали квакушки?
Очевидцы
Пока мы высматривали новые тела, миссис Эштон протянул мне чашку дымящегося кофе. Это была уже моя вторая порция за утро, и на этот раз лучше, чем первая. Первая была с моей собственной кухни, а мой кофе не шел ни в какое сравнение с этим. У миссис Эштон была кофе машина. Может, и я когда-нибудь раскошелился бы на такую.
Вокруг нас стояла дюжина других людей, потягивающих дымящиеся напитки из кружек и наблюдающих за заброшенным домом на Саммердейл 201. Собрались почти все соседи — кроме миссис Чисхолм, ее муж все еще не построил пандус для инвалидных колясок, поэтому она сидела в своем кресле у эркерного окна. Я видел, как шевелятся ее губы, будто она пыталась завязать разговор, хотя ее никто не мог услышать. Или, может быть, она просто говорила сама с собой — или с Богом — о бедных детях, чьи останки вытаскивали из-под земли на том участке.
Ланс Ладвик принес раскладные стулья. И если бы мы так не боялись, что на нас будут косо смотреть, держу пари, один из нас уже давно раскрыл бы их. Но мы посчитали, что это будет невежливо.
Через некоторое время Лэнс сел в один из стульев и подтолкнул меня локтем.
― Я почувствовал запах последнего. Ты тоже?
― Думаю, что да, ― сказал я.
Почувствовал запах разложения. Он был отвратительным. Но я не сказал ни слова. Мне показалось, что это будет грубо по отношению к детям.
Время от времени мисс Бриннстул подходила к офицеру и просила сказать количество погибших. Каждый раз она возвращалась с новым числом, и каждый раз мы все смотрели на свои колени и недоверчиво качали головами. Я думаю, каждый из нас чувствовал себя немного виноватым. Мы все бывали в том дворе, ухаживали за газоном, сажали цветы и даже развешивали украшения перед Хэллоуином, чтобы хоть как-то замаскировать заброшенный дом, который был как бельмо на глазу. И никто из нас не знал о детях, похороненных там. И все же мы были там, ходили по ним, и между нами был всего фут земли или около того.
Первую жертву нашел Чарли Сойер. Собака Чарли, Оскар, умерла, и поскольку новый бассейн, веранда и патио занимали большую часть его двора, он решил похоронить старого Оскара на 201-м участке. За исключением того, что он капнул всего на два фута, прежде чем лезвие его лопаты перерезало ногу мальчика, который, как он полагал, пролежал там большую часть года.
Вот тогда-то и вызвали полицию, а за ней и коронера. И в течение часа квартал был заставлен новостными фургонами, неопознанными автомобилями, из которых высыпали сотрудники правоохранительных органов, криминалисты и несколько пожарных-добровольцев, которые помогали выворачивать двор наизнанку. Именно тогда соседи пришли на импровизированные поминки — хотя это больше походило на квартальную вечеринку — по тем бедным душам, которые были похоронены здесь.
Только после того, как Ральф Ваймер выкатил свою барбекюшницу, мы начали задаваться вопрос, не нес ли кто-то из наших ответственность за смерть этих детей. Я знал Ральфа лучше, чем кто-либо другой, и для меня этот человек сейчас просто хвастался новой покупкой. Я знал, что он получил премию на работе и на нее купил себе новый газовый гриль. Не думаю, что Ральф был настолько бесчувственным, просто он был идиотом. И как только стейки попали на угли, вокруг него собралось несколько парней, задающих вопросы о том, как приготовить то-то и то-то на углях. Какое-то время разговор шел о чистом тестостероне. Гриль, как правило, делал это. Смешайте его с попытками казаться крутым рядом со своей женщиной, в то время как через дорогу выкапывают тела, и у вас на груди вырастут волосы.
Тем не менее, именно тогда мы все начали задумываться, был ли кто-нибудь из живущих в нашем квартале способен на такое чудовищное зверство ― убивать детей. Я подслушал, как несколько человек начали распространять сплетни: а что насчет мистера Линкольна? Он полуночник, почти каждую ночь сидит на крыльце и читает до рассвета. Или Рик Венгер и то, как он, кажется, ненавидит детей, всегда орет на них за то, что они срезают через его задний двор, чтобы быстрее добраться до школы. Или парень Макферсонов, которого раньше времени демобилизовали из армии из-за проблем с психикой. Не уверен, чем именно он отличился, но, по всей видимости, у него серьезные проблемы с головой, раз дядя Сэм перестал ему доверять, и, возможно, нам тоже не следует.
Слушая, я пришел к выводу, что вы могли бы заподозрить любого из нас. Черт возьми, даже миссис Веймер. Она проводила больше времени, чем все мы вместе взятые на 201-м участке, ухаживая за многолетними растениями, высаженными ею же.
И Хэллоуин, в частности, вывел всех на улицу. Каждый из нас сделал свое пожертвование на декор в конце октября. Фонарики, надгробия из пенопласта и вырезы из плакатов. Благодаря нам дом был покрыт ими и окружен ими. Это было единственное время года, когда облупившаяся краска, разбитые окна и расколотое крыльцо придавали антураж окрестностям, а не стояли уродливой бородавкой в центре Хиллфилда района среднего класса.
Большая часть декораций была готова. Кроме «Джека-Фонаря». Как звезда на верхушке рождественской елки, которую приберегли напоследок. Кто-нибудь, обычно миссис Веймер, устанавливала на крыльце в день Хэллоуина фонарь «Джека», незажженный, чтобы дети не приняли дом за дом, предлагающий сладости, потому что дом сиял праздничным духом. Местные дети, конечно, знали, что дом заброшен, но иногда мы замечали тех, кто жил в нескольких кварталах от нас, с набитыми сумками, в поисках чего-то большего, с чем они могли справиться, блуждая по неизвестной территории. Эта мысль заставила меня задуматься, не оказались ли некоторые из этих детей погребенными под лужайкой 201 участка.