— Не курю. А что с вами? Почему всю ночь? — Борис с недоумением посмотрел в смуглое узкоглазое лицо.
— Говорю, приехал вчера. Не принимают. Нет направления. Ждал до утра главного врача. А его до сих пор нет, где‑то в Моссовете. Эта самая Валя обещала, как появится, отвести.
— Где же ты ночевал?
— Здесь. В кресле.
— Откуда ты явился без направления? Надо было самому идти на Рахмановский, в министерство! Что с рукой и ногой?
— В армии был, под Вологдой. С грузовика сгружали ящики со снарядами. Один ящик упал на меня, перебило какой‑то нерв, руку скрючило, ногу, — вяло объяснил паренёк. — Год уже по госпиталям, больницам. Надоело. Толку никакого. Уехал к своим, под Ташкент. Там бедность. У родителей без меня четырнадцать детей. Я старший. Рука болит, особенно ночью, заснуть не могу. Совсем не сплю. Уже и морфий не помогает. Другая наркота тоже.
— Значит, наркотики потребляешь?
— Теперь нет. Бедность. Сам ничего заработать не могу. Говорят, вылечить нельзя, а боль вроде только здесь могут убрать. Я и поехал без билета. Проводница пустила. Если не помогут, не избавят от боли — всё, жить не буду.
— Что «всё»? Что? — накинулся на него Борис. — Идем туда, в уголок! Попробую снять боль. Пошли!
— Это как?
— Биоэнергией, слыхал?
— Слыхал. Делала одна в Ташкенте. Мои родители барашка продали, последние деньги отдали. Не помогло.
— Да я бесплатно!
— Хоть и бесплатно, не нужно, вот покурить бы достать…
— Слушай, парень, а ты сегодня ел что‑нибудь?
— Уже не хочу. Закурить бы.
Борис оглядел околачивающихся в вестибюле больных и пришедших к ним родственников с сумками продуктов, выскочил из корпуса, подошёл к пожилому водителю, покуривающему в «хонде» с жёлтым дипломатическим номером.
— Слушайте, там солдатик–инвалид не ел, не курил. Дайте хоть пару сигарет!
Водитель помедлил, выдал через спущенное окно ровно две сигареты, вынутые из пачки «Мальборо».
— А спички?
Водитель отрицательно покачал головой.
— Тогда дайте прикурить.
Тот щёлкнул зажигалкой. Борис прикурил, побежал обратно в корпус.
Валентина в белом халате быстро шла навстречу.
— Боречка, куда ты делся? У меня ведь мало времени. Больные ждут.
— Погоди! — Он пробежал мимо, боясь, что сигарета потухнет, что этот узбекский паренёк куда‑нибудь исчезнет. Но нет, вот он, стоял, неловко отставив согнутую ногу, привалясь к стене со своей авоськой.
— На! Держи!
— Спасибо, — так же вяло сказал он, сунул в рот дымящуюся сигарету, спрятал в нагрудный карман другую. — Спросите, не забыла узнать насчёт главного врача?
Подошла Валентина.
— Здесь нельзя курить. Только что звонила — секретарша сказала: главного врача не будет до вечера. После Моссовета едет в Белый дом, оттуда — в министерство.
— Елки–палки! — взорвался Борис. — Неужели без главного нельзя? А если бы его привезли на «Скорой», подобрали на улице?
— Тогда другое дело, — вздохнула Валя. — Такой порядок. Нет не только направления — выписки из истории болезни. Да ты не беспокойся. К пяти приедет, все уладится. Я помню. Прослежу, позабочусь.
— Слышишь? — обратился Борис к пареньку. — Потерпи, положат тебя. Вылечат.
Странная, какая‑то уже неземная улыбка появилась на исхудалом лице больного.
— Моссовет… Белый дом… министерство, — прошептали его губы, сжимающие сигарету.
Потом, поговорив пять минут с Валентиной в своих «жигулях», Борис ехал по Москве в район «Автозаводской» и все думал об этом больном, все не шёл он из головы. Вдруг спохватился: надо было дать денег! Добирался «зайцем», голодный, без сигарет!
Но он уже мчал по набережной мимо Кремля, гостиницы «Россия», не возвращаться же…
«Ничего, Валентина поможет, догадается, накормит», — уговаривал он себя, при этом совершенно точно чувствовал, знал, что паренёк кончит‑таки самоубийством. Что нельзя было оставлять его в таком состоянии, откупившись двумя чужими сигаретами.
«Таких много. Меня одного на всех не хватит, — продолжал думать Борис. — Среди всей этой публики я один обратил на него внимание, подошёл, обнадёжил. Правда, это он ко мне подошел… Ну, ничего, ничего. Валентина, хоть и дура набитая, — оказывается давал, давал ей Крамер «СкрижалиІ — она поможет. Надо же! Говорит: отказалась, даже не прочла. Мол, если Господу угодно, он и так откроет ей, что хочет. Как открыл центр на ладони. Говорит, здорово помогает при массаже больным. Возможно… Вполне возможно. Беспокоится за Артура — где он? Как он?.. Надо бы подучиться у неё технике массажа, да поздно уже, поздно. Некогда размениваться».