— Не знаю я анекдотов, не запоминаются, — оправдывался он, жалея о том, что действительно не знает их, что ему нечем развлечь этих людей. Несмотря на радушие, они производили впечатление неврастеников. Печать отчаяния проступала на всех лицах.
— Если бы я жил в Москве, — сказал худой чернявый лейтенант, — только бы и делал, что записывал анекдоты. Прошлый отпуск услышал целый ворох — заезжал к родственникам, живут у Курского вокзала, на улице Чкалова. Слыхали?
— Конечно, — кивнул Артур. — Теперь называется Земляной Вал.
— Тоже анекдот! За что они Чкалова хотят стереть?
— Кто «они»? — спросил Стах.
— Они! — Иваненко грохнул кулаком по столу. — Развалили государство к такой‑то матери! Неизвестно, кого теперь охраняем… Ладно! Знаете про попугая и прохожего? Охрименко, трави!
— Так вот, один мужик каждое утро ходил на работу мимо зоопарка. А там за решёткой была клетка, где жил здоровый такой говорящий попугай. — Чернявый Охрименко наверняка уже рассказывал этот анекдот, но люди заранее улыбались. — Каждый раз попугай провожал прохожего одной фразой: «Мужик, ты говно!» В конце концов прохожий дошёл до белого каления, явился к директору зоопарка и сказал: «Делайте что хотите, но услышу такое ещё — сверну этой птице шею!» Директор поклялся, что больше такого не будет. Что попугая накажут. На другое утро прохожий опять идёт мимо зоопарка. Вот решётка. Вот клетка с попугаем. Попугай молчит. Прохожий идёт дальше, оборачивается, встречается взглядом с попугаем. И слышит: «Мужик! Ты меня понял?»
Пограничники загоготали. Громче всех смеялся сам рассказчик.
Но ни анекдоты, ни водка не разрядили остро ощущавшейся Артуром атмосферы нервозности. Она заражала. Тягостно было сидеть за этим гостеприимным столом.
Он вышел на воздух. Ночь скрыла горы. Было холодно. Огромные звезды сверкали над головой.
«Нет, не там, не за этими звёздами сейчас Анна, — думал он. — И не в гробу на кладбище. Уходит, ушла из времени в вечность. Другое измерение. Никто, кроме Христа, не приносил вестей оттуда…»
Послышался хруст шагов по гравию.
— Это я, Иваненко. — Огонек папиросы освещал пульсирующим красноватым отблеском нижнюю часть лица. — Иван Степанович сказал: любите рыбу ловить.
— Был грех, — отозвался Артур, — с четырнадцати лет с удочкой. Прошел и объездил чуть не всю Россию от Карелии до Курильской гряды. Теперь не ловлю. Давно.
— Уже второй час, — Иваненко посветил папиросой на циферблат наручных часов. — Наши расходятся. Идите ложитесь. Утром со Стахом уеду вниз, в кишлак. Заставу кормить нечем. Не знаю, что завтра будет. Москва говорит одно, республика — другое. Нет сил терпеть. И деваться некуда. Всю жизнь в погранвойсках, ни сбережений, ни квартиры…
— Семья здесь? — спросил Артур.
— Рядом. Как у всех. В военном городке.
…На рассвете Артур проснулся оттого, что кто‑то настойчиво тряс его за плечо. Он открыл глаза, увидел солдата.
— Извините. Майор приказал разбудить. Вот удочка. Банка с наживкой.
— А где он сейчас?
— Только что отбыл с директором заповедника.
«Зачем это все? — думал Артур, одеваясь. — Наивный Стах думает отвлечь меня. Заставили человека червей рыть. В потёмках».
— Как вас зовут? — спросил он солдата, выходя с удочкой и банкой в холодный туман, над которым плыли вершины гор, освещённые солнцем.
— Рядовой Николаев.
— Я спросил: как зовут?
— Сережа. Сергей. Вы не бойтесь. Вас будут прикрывать. Озерцо на той стороне.
— Зачем все это нужно? — Артур приостановился, — Я этого не просил.
— Ничего не поделаешь, — ответил солдат, — приказ майора.
По узким досточкам они перешли контрольно–следовую полосу, потом через узкую дверцу, на которой было написано: «Ворота № I», проникли за высокую проволочную ограду. Она тянулась вправо и влево, теряясь в тумане.
«Я авантюрист», — подумал Артур, когда два одетых в маскировочную форму пограничника с автоматами, сменив Сережу Николаева, молча повели его вперёд.
Он оглянулся. Там, за высоким бесконечным проволочным забором, как за оградой концлагеря, оставалась раздираемая междоусобицами страна…
— Видите верхушки двух деревьев? Под ними озеро, — тихо сказал один из пограничников. — Можете полтора часа порыбачить.
— Понял, — кивнул Артур.
Но рядом уже никого не было. Провожатые как сквозь землю провалились.
«Потерял Анну. Ведешь опасную, бессмысленную жизнь. Что ты здесь делаешь?» — думал он, продолжая идти к вырастающим впереди тополям.