«Тогда ждите девять месяцев», — подумал Борис, а вслух произнёс:
— Не понимаю, зачем вам нужен Артур Крамер? Вы же в душе уверены, что сами знаете, кто это приходит по ночам.
— Изольду избрали для создания новой расы людей на планете, — подтвердил догадку Бориса Климентий Викентьевич.
— Нет, я больше слышать об этом не могу! — Ашота словно прорвало. — Скажите им, скажите, это дьявол, злой дух, об этом написано в Библии, всюду… О том, как ангелы входили в дочерей человеческих.
— Но ведь ангелы, — криво усмехнулась Изольда, хищно облизнула коричневые губы.
Борису стало не по себе. «Ее губы в сущности — продолжение её кишечника. — Это наблюдение поразило его. — Священник крестит бабу и тут же приходит её насиловать, какой‑то похабный Куратор лезет в постель к старой деве. Нет, чесать, драть из этой страны!»
Между тем Климентий Викентьевич объяснял:
— Ашот просто ревнует к Куратору. Не обращайте внимания. Годами ходит в наш дом, но так и не сделал предложения. Теперь уже поздно, Ашотик!
— Ну хорошо, — миролюбиво сказала Нонна Генриховна, — если увидите Крамера, спросите — может быть, он все‑таки согласится остаться в комнате Изольды, при помощи своей биоэнергии ощупать Куратора, посмотреть, как он выглядит, в конце концов, это интересно.
— Спрошу, — пообещал Борис. Он уже хотел было встать и откланяться.
— Куда вы? Я ведь обещала сделать запрос на созвездие Орион. Сейчас все о себе узнаете. Изольдочка, там на буфете моя тетрадь. — Нонна Генриховна придвинулась ближе к столу, раскрыла перед собой поднесённую дочерью тетрадь. Взяла авторучку, завела вверх глаза, произнесла нараспев: — Как вверху, так и внизу, как вверху, так и внизу… Иат, ха, ай, ху, вай, рио… Здесь Борис. Что можем мы знать о Борисе, который здесь?
Рука потянулась к тетрадной странице. Тишина стояла вокруг. Даже Ашот оцепенел.
— Связь слабнет, слабнет связь! Помогайте! — закричала Нонна Генриховна.
— Иат, ха, ай, ху, вай, рио, — разом забормотали Климентий Викентьевич с Изольдой.
Авторучка забегала по тетради. Строчки налезали на строчки. Борис поймал себя на том, что волнуется.
Вдруг Нонна Генриховна откинулась на спинку стула. Потом поднесла тетрадку к глазам.
— Сообщение Куратора в ответ на мой вопрос о Борисе: «Воля в квадрате. Сопротивление материала. Жестокий ошейник. Тупиковый трамплин. Разбитое сердце. Топкое болото. Но будет узкий проход в ущелье. Песчаная отмель. Вы, Боря, Ганнибал улыбки. В прошлом воплощении вы были плясуном на канате, сорвались. И стали пастырем греховной обители. Впереди у вас колокол победы над человеком без маски. Весна того человека близка», — сказал Куратор. Давайте пить чай.
— Подождите! Чья весна близка? Моя? Или человека без маски?
— Всё! — отрезал Климентий Викентьевич. — Сеанс автоматического письма кончен.
Изольда уже ставила на стол чашки, стоя, разрезала пирог с вареньем.
— Людей без масок не бывает, — прошептал Ашот. — Все в масках.
Отведать пирога Борису не удалось.
Сам толком не зная зачем, то ли из чувства благодарности за сытный обед, то ли движимый желанием повысить свою значимость в глазах «орионцев», он предложил:
— Хотите — попробую через Изольду увидеть того, кто приходит ночью? Думайте о нём, думайте! — Борис вскочил со стула, протянул руки к её седеющей голове.
— Мы не мешаем? Может, нам выйти? — спросила мать.
— Смотрите, учитесь! Только тишина в комнате!
Он вспомнил, как Крамер рассказывал, что у больных шизофренией чувствуется плотный энергетический обруч, стискивающий череп. Что концентрацией энергии, мгновенным усилием его можно взломать, отбросить! Однажды в присутствии всей группы Артур именно таким образом вырвал из тяжёлой болезни комиссованного из армии солдата, родственника Леонида–букиниста. Солдат сказал, что услышал щелчок и разом исчезла постоянная головная боль, исчезли навязчивые мысли, безволие.
Чувствуя себя в центре внимания, Борис «шаманил» руками и одновременно думал о том, что сейчас представился редкий случай провести эксперимент — вылечить эту дуру от шизофрении, что, получив «Скрижали», он будет вот так же целить в Израиле, а после, быть может, и в Америке, во всём мире.
Никакого обруча ладони не ощущали. Он приподнялся на цыпочки, сделал эффектное спиралеобразное движение правой рукой вокруг макушки стоящей перед ним Изольды.
— Думайте! Думайте о Кураторе! — прикрикнул он. — Вы перестали думать!