Он тоже беспокоился за Стаха. Подошел к висящему на стене старинному телефону, крутил ручку. Но связи с городом не было.
Артур лёг в соседней комнатке на одеяло. Исмаил накрыл его солдатской шинелью, сбережённой со времён армейской службы.
…Ночью он проснулся от звука выстрела. Спросонья трудно было понять, насколько близко стреляют. Потом послышалась автоматная очередь.
Артур поднялся, прошёл в другую комнату. Исмаила не было на его лежанке, покрытой рваными шкурами. Ружья на месте тоже не было. Он оделся, вышел наружу.
В темноте стрекотали цикады. Издалека докатилось эхо ещё одного выстрела. Он постоял у двери. Потом решил пройти вперёд, надеясь встретить Исмаила. Но, сделав десяток–другой шагов, увидел: в свете звёзд по краю тропинки у кустов бегут низкие серые тени; Артур свистнул. Тени исчезли. И тотчас, казалось — совсем рядом, кто‑то завизжал, захохотал. Он свистнул ещё раз.
И наступила тишина. Артур стоял среди этой ночи, этой тревожной тишины. Молился.
— Господи, — шептали его губы, — дай мира этой земле, этим людям, дай им покоя. Прости им все их грехи, Господи, Боже мой, Иисус Христос! Дорогой, милый, бедный мой Бог, наказанный людьми, я люблю Тебя, знаю, что Ты есть, Ты — рядом. Ну пожалуйста, угаси это пламя, что бушует по всему югу и уже поднимается к северу. Господи, научи, что мне делать, как нести правду Твою людям? Почти две тысячи лет прошло после Твоего появления, а мы все убиваем друг друга под этими звездами… Господи, и ещё прошу, пожалей Россию! — Он молился и представлял себе тот бесконечный, покрытый снегами простор с дымящимися трубами посёлков, который видел вечером по телевизору. — Иисусе Христе, и у Тебя есть Мать, Пресвятая Богородица, не оставь российских старушек, женщин и детей…
Так он молился, стоя здесь среди чудовищно огромного мусульманского мира, раскинувшегося в одну сторону до Африки, в другую — до Индии, до Цейлона… Пользуясь тем, что его сейчас никто не видит, кроме, может быть, ночных зверей, вытянул из‑за расстёгнутой на груди рубашки цепочку, поцеловал кипарисовый крестик.
Странное чувство испытывал Артур, идя назад на светящееся окошко домика. Вроде бы озяб, внутри же всё горело с головы до ног, словно кто‑то вошёл в него. Раскаленный.
Когда на рассвете Исмаил с другим егерем Юсуфом появились в доме, они увидели перекатывающегося на кошме Артура. Тот стонал.
Егеря испуганно склонились над ним.
— Спина болит. Позвоночник, — прохрипел Артур. — Ничего. Проходит…
Он знал, что предвещают эти боли, был рад им, хотя, когда они стихли, у него не осталось никаких сил. И он заснул.
ВЫСКАЗЫВАНИЯ СТАРЦА СИЛУАНА
(Конспект)
Во всём Священном Писании скрыта определённая последовательная цель, но к этой цели святые пророки, апостолы и другие учителя Церкви вели окружавших их людей, приспособляясь к их уровню и пониманию.
* * * * *
Потерявший благодать не воспринимает как должно красоты мира и ничему не удивляется. Хотя по сущности своей человек остаётся тварью, но по благодати становится богом, т. е. получает образ божественного бытия.
* * * * *
Искать Бога может только тот, кто Его познал и затем потерял. Сам Бог ищет человека прежде, чем человек взыщет Его.
* * * * *
Ум, погружаясь в сердце, отходит от образов мира, и душа видит себя совершенно особым образом. В этом созерцании («стянутом» и безвидном) открываются пределы, между которыми движется бытие всего тварного духовного мира, и душа в Боге видит весь мир, молясь за него и сознавая своё единство с ним.
* * * * *
Молясь, Силуан беседовал с Богом лицом к лицу. Это была всегда ЛИЧНАЯ встреча. Сосредотачиваясь вовнутрь, молитва перестаёт быть «взыванием в пространство», и ум становится весь внимание и слух.
* * * * *
Во всём бытии нет НИЧЕГО столь сильного, что могло бы лишить свободного человека возможности сопротивления и отвержения.
* * * * *
Один афонский монах–пустынник рассказывал, что, когда в отчаянии ночью лежал в келье на полу и плакал о мире, к нему наяву явился Господь. «Ты почему так плачешь? Разве ты не знаешь, что Я буду судить мир? Помилую всякого человека, который хотя бы однажды в жизни призывал Бога».