-Si!
- А что, если я сообщу вам, что не богата? Что у меня нет другого имущества, кроме подержанной мебели и машины десятилетней давности?
Он смутился, заморгал.
- Наверное, синьора Бонифаче ошиблась. Может быть, потому и предлагала щедрое приданое.
- Приданое? - Мария задохнулась. Комнату заволокло красным туманом, пол накренился и покачнулся. Чтобы не упасть, Мария ухватилась за лацканы пиджака партнера. - Приданое...
- Да, она обещала, что, когда вы выйдете замуж, она даст вам в приданое пятьдесят тысяч американских долларов. Очень щедро, правда?
Мария проглотила ком в горле и выговорила:
- Ода, очень!
Она в бешенстве огляделась в поисках Женевры, но та исчезла, может быть, почувствовала, что ее разоблачили. А может быть, как метательный снаряд, бросилась за следующим перспективным кавалером.
Тем временем ее партнер прижался к ней и прожурчал на ухо:
- Давайте начистоту: вам нравится Руфио?
Мария выскользнула из его рук.
- Вы мне очень нравитесь, Руфио. Но не настолько, чтобы выходить за вас замуж. Извините. -Она улыбнулась и ринулась к выходу.
На полпути ее перехватил Антонио. Оп вцепился ей в плечо и притянул к себе.
- Куда вы так спешите, мисс Популярность?
Она хмуро взглянула на него.
- Пусти. Я намерена поговорить с твоей дражайшей матушкой.
- Вот как? Разве тебе недостаточно мужчин? Ты могла бы их всех монополизировать.
О господи, неужели он не нашел другого времени разыгрывать из себя чудовище! Ох уж эти мужчины!
- О да, я наслаждалась от души! - выпалила она. - Всю жизнь мечтала оказаться лотом па аукционе для холостяков Италии!
Антонио ослабил хватку, и она рывком высвободилась. Но он преградил ей путь. Выражение его лица предвещало бурю.
- Женщина, о чем ты говоришь?
- Я говорю об истинном мотиве этого сборища. Твоя мать имела в виду меня!
- Конечно. Она устроила прием в твою честь. Она заранее обсуждала со мной каждую мелочь, чтобы сделать тебе приятное.
- Обсуждая ледяные скульптуры и меню, она случайно не упоминала, что дает за мою голову выкуп в пятьдесят тысяч долларов?
В васильковых глазах Антонио появилось недоумение.
- О чем ты говоришь, Мария?
- Женевра предложила деньги любому, кто сумеет на мне жениться. Думаешь, кто-нибудь из них согласился бы заманить меня в постель за меньшую сумму?
- Я не верю.
- А я - верю. И поговорю с ней! Прямо сейчас!
- Подожди!
Но было уже поздно. Мария ринулась в битву. Антонио выругался сквозь зубы и пошел за ней. Он серьезно сомневался, доживут ли обе дамы до завтра, если он не вмешается.
Но Мария оказалась проворнее.
Пока он пробирался сквозь толпу гостей, она уже отозвала синьору Бонифаче в сторону и тихо с ней разговаривала. Антонио пришел в ужас, но не решился подойти.
Может, ситуация утрясется сама собой? Размечтался! Нет, он вступит, если стороны перейдут к физическим действиям, хотя трудно было представить, как его аристократическая матушка ударит кулаком Марию.
Однако... Мария была явно готова к драке.
Осторожно, кругами Антонио приблизился к женщинам, чтобы уловить хоть несколько слов, не будучи уличенным в подслушивании. Мать хмуро молчала, Мария говорила, оживленно жестикулируя — ни дать ни взять итальянка. Он невольно отметил, что у нее это получалось очень мило.
Оказавшись за спиной матери, Антонио с удивлением увидел, что Мария улыбается. Как будто чему-то радуется, а если это и не так, то она, чертовка, хорошо притворяется. Он придвинулся поближе.
- Я понимаю вашу позицию, - говорила Мария. - Но вам незачем беспокоиться по поводу того, что я уведу ваших мужчин. Через два месяца я закончу все, что должна была сделать, и вернусь в Штаты. Одна. Я сюда приехала только работать.
Антонио надеялся увидеть, как угаснет ее улыбка при этих словах, но тщетно. Это очень его расстроило. Он-то хотел уговорить Марию остаться с ним... У него нет шансов.
Два месяца. Восемь недель желаний и разочарований. Если бы она сдалась и переспала с ним, он мог бы надеяться со временем вырвать ее из своего сердца. По своему опыту и опыту друзей Антонио знал, что при таких отношениях любовь чаще всего проходит через несколько месяцев.
Почему он не может добиться от этой женщины короткой связи? Он готов был пнуть ногой ближайшую ледяную скульптуру, черт бы ее побрал.
Если бы он не принадлежал к столь знатному роду, он мог бы соврать Марии, как это делают другие мужчины. Сказал бы, что любит ее, обещал бы жениться. Может, приплел бы мать, чтобы объяснить, почему нельзя сразу объявлять о помолвке: мол, Женевру нужно подготовить к этому. Если бы Мария осчастливила его на эти восемь недель, он бы пользовался всеми благами любовника.