По переулку разносился рык бабули и глухие стоны ее жертвы. Задыхаясь, мы подбежали к месту битвы. Бабуля сидела на коленях у бездыханного мужчины, вид у него был довольно помятый.
- Я его оглушила, - торжественно сообщила нам она.
- Он жив? - слабым голосом спросила Катерина.
- Живее не бывает, - кивнула бабуля, отмахнулась от моих попыток накинуть ей на плечи ее норку и рывком вскочила. - Вы остаетесь его сторожить, - кинула она нам, - я подгоняю машину, мы грузим его и увозим домой.
- К тебе домой? - уточнила я.
- К тебе, - отрезала бабуля.
- Понятно, - кивнула я. - Я отказываюсь сторожить убийцу, если ты его не свяжешь. Причем, свяжешь хорошо. И учти, если он там мне все опять разнесет, ты даришь мне свое плетеное кресло-качалку. И помогаешь клеить обои.
- Договорились, - хмыкнула бабуля, выхватила у меня мой шарф и в момент скрутила злодея в египетскую мумию (тот лежал неподвижно, снег не таял в его волосах, если честно, в тот момент стало страшно за его здоровье). - Сидите здесь, - зачем-то уточнила бабуля, и резво почесала из переулка. Мы остались сторожить негодяя. Можно подумать, у нас была возможность куда-нибудь отсюда деться.
Бабулины шаги затихли, и стало тихо. Только теперь я поняла, как на улице холодно, и принялась кутаться в свой пуховик. Метель прекратилась, с неба крупными хлопьями падал снег, кружась в свете единственного фонаря, скупо освещавшего переулок.
- Г-м-м-м, - прокашлялась Катерина, - а если нас тут застукает милиция?
- Не знаю, - покачала головой я, - сделаем вид, что хотели его сдать властям. Мол, стали свидетелями жестокого и коварного убийства и обезвредили преступника. Нам еще, может, медаль дадут. Нас еще, может, в новостях покажут.
Смотанный моим шарфом злодей тем временем со стоном приходил в себя, тряс головой и пытался сфокусировать на нас взгляд. Мощно его бабуля приложила, ничего не скажешь…
- В новостях? - с сомнением протянула Катерина, разглядывая его физиономию, - и по какому каналу?
- По Первому, - прыснула я. На редкость бессмысленная ситуация. Ну кто еще в этом мире догадается побежать за вооруженным убийцей, опасаясь лишь одного - что не сумеет его догнать? Только моя дорогая бабуля.
Глава шестнадцатая, в которой бабуля разговаривает по паштету, а я занимаюсь ночным кормлением
- Все просто, - объясняла бабуля, - я звоню его хозяевам, а по моей команде вы будете кричать. Поняли?
- Поняли, - кивнули мы с Катериной.
- Что вы поняли?
- Что нам надо кричать.
- А зачем вам надо кричать? - бабуля начинала терять терпение.
Мы с Катериной тупо переглянулись.
- Затем, что пытать мы этого типа не будем, а когда человек орет, его невозможно опознать по голосу без специальной техники. Будем надеяться, что техники у них нет, в любом случае, стоит попробовать. Ясно?
- Ясно, - кивнули мы с Катериной.
- Репетиция, - похлопала в ладоши бабуля, - Приготовились, начали. Это, - бабуля показала нам коробку паштета, - к примеру, телефон. Сейчас я буду в него говорить… Итак: здравствуйте, ваш человек у нас, - бабуля серьезно покивала кому-то в «трубку», - если вы не расскажете нам все про чертового Яичкина с его невероятно доставшим нас «Автопортретом», мы оторвем ему голову. Ах, не боитесь? - вспылила бабуля, - тогда мы сейчас будем его пытать, - бабуля дала нам отмашку. Мы с Катериной снова тупо посмотрели друг на друга. - Орите, - возмущенно прошипела бабуля, закрывая «трубку» рукой.
И мы заорали. Ух, как красиво заорали. Вот что мы с Катериной умеем делать хорошо - это орать. В комнатах что-то с грохотом обрушилось - как позже выяснилось, это рухнул с кровати наш таинственный убивец.
Шишку на голове набила ему бабуля в подворотне здоровенную. Просто не нарадоваться на нее - такую ладную. Но в целом убивец оказался крайне стоек к серьезным внушениям. Его ничего не брало. Этот удивительно неприметный мужичок средних лет даже не мычал - только вращал глазами и сопел. Лишь один единственный раз он издал весьма странный сдавленный сип, когда бабуля наклонилась над ним и зловеще проговорила: «В герои, стало быть, набиваемся?». Но злодей быстро взял себя в руки, и дальше не проронил ни звука.
Пока бабуля вела пыточно-дознавательные мероприятия, я робко повесила в коридоре куртку нашего пленника, предварительно тщательно ее обыскав. Документов при нем не оказалось. Тогда я аккуратно поставила у входной двери его ботинки и вздохнула - какими гадостями приходится заниматься. Бабуля что-то угрожающе рокотала в комнате.
Единственное, что было при нашем душегубе, кроме пистолета, это мобильник. Когда мы поняли, что никакими угрозами из него ни слова не вытянешь, мы полезли в его телефон. Телефонная книжка аппарата пустовала («А парень-то молодца», - одобрительно покивала бабуля), но вот набранных владельцем телефона номеров в памяти осталось аж три штуки. Бабуля издала победоносный клич, и отправилась на кухню.
Я немного постояла над негодяем, лежащим неподвижно на нашей с Пашкой гостевой кушетке. Еще бы неподвижно, бабуля извела два рулона скотча, чтобы его к этой кушетке прикрутить. Мерно тикали часы, из форточки веяло влажной прохладой (к ночи на Москву неожиданно упала недолгая февральская оттепель).
- Ну вы там как, ничего? - осторожно спросила я. Убивец молчал. - Вам, может, покрывалко какое дать? - продолжала я. Молчание. - А в туалет не хотите? - пленник отвернулся к стене и остался лежать молчаливый, гордый и непокоренный.
Я заботливо зажгла узнику совести ночник, укутала его одеялком и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. А то мало ли, притащится наш дорогой котик, и начнет издеваться над связанным человеком. А связанный человек не выдержит, и возьмет дорогого Егорушку в заложники, а только этого нам еще не хватало. Егорушка, приятное во всех отношениях животное, должно получать еду раз в каждые четыре часа, и ему совершенно нельзя нервничать.