— Ну вот ты и победил, — сказала она ему. — Крылья признаны. Ты-то рад?
— Я рад, что вернулся домой, — ответил Алексей. — В городах слишком уж шумно и хлопотно… А как идут дела в моём почтовом отделении? Нет жалоб на плохую доставку писем?
С этого дня Алексей ни разу не заводил разговора о крыльях и не работал ни над каким новым изобретением, хоть по-прежнему выписывал много книг и много читал. Судя по дневниковым записям того времени, изобретением крыльев он считал себя обязанным Кате и той ночи на таёжном болоте, которую он провёл перед встречей с Катей. Однако пишет он о крыльях крайне редко, и во всех записях сквозит мотив «запоздалого стрелка» — то есть убеждённость в том, что его крылья появились в мире слишком поздно и не принесли человечеству той пользы, которую могли бы принести, будь они изобретены раньше.
Алексей очень серьёзно относился к своей должности начальника почтового отделения и так хорошо поставил дело, что его контора связи не раз получала премии не только районного, но даже и областного масштаба. Когда он по возрасту вышел на пенсию, ему были устроены торжественные проводы, и на них присутствовали не только сослуживцы, а чуть ли не всё население Ямщикова.
После ухода с работы Алексей Возможный прожил только пять лет. Он тяготился бездельем. В осеннюю распутицу, надев плащ и болотные сапоги, не раз являлся он в почтовое отделение и отправлялся оттуда в дальние деревни разносить письма. Ни крыльями, ни новыми реактивными летательными аппаратами он не пользовался, предпочитая ходить пешком.
Во время одного из таких пеших походов он простудился и слёг. Были вызваны очень хорошие врачи, но они ничего не могли поделать. Две недели больной лежал без сознания, но однажды вечером очнулся, и Катя удивилась, какие у него ясные глаза. Казалось, он выздоравливает.
— Я сейчас видел лебедя, — сказал он Кате. — Лебедь кружит над нашим домом… Пойди помаши ему рукой, я этого не могу сделать.
Чтобы не огорчать больного, Катя вышла во двор. Распутица к тому времени уже кончилась, гудела пурга. Снежные вихри взмывали, и колыхались, и опадали над крышей, как будто там кто-то хотел построить белый шатёр и никак не мог. Сквозь слёзы Кате вдруг показалось, что и в самом деле над домом кружится большая белая птица. Катя помахала ей рукой. Птица сделала ещё один круг — и вдруг метнулась в темноту и пропала.
Катя вошла в сени, подошла к рукомойнику и долго мыла глаза холодной водой, чтобы Алексей не узнал, что она плакала. Потом вернулась в комнату и сказала:
— Да, летала белая птица. Кажется, это был лебедь. Но не к плохому ли это?
— Это не к плохому и не к хорошему, — ответил Алексей. — Нам пора прощаться.
Катя села возле Алексея на табуретку и взяла его за руку.
— Ты что-нибудь видишь? — спросила она.
— Вот иду по лесной дороге, и передо мной летит сокол, а сова сидит на моём плече. Начинает темнеть.
— Но куда ты идёшь?
— Похоже, что это дорога в Дальние Омшары.
— Тебе трудно? — спросила Катя.
— Очень быстро темнеет. И сокол улетел от меня.
— Отчего ты вздрогнул?
— Это сова сорвалась с моего плеча. Вот она летит впереди и указывает дорогу.
Потом он долго молчал.
— Ты меня слышишь? — спросила Катя.
— Да, слышу.
— Как у тебя там?
— Совсем стемнело. Но сова ещё летит впереди меня.
Алексей Возможный похоронен на тихом сельском погосте в двух километрах от села Ямщикова (ныне Возможное). Катя пережила его на две недели. Их могилы расположены рядом, под общей плитой из местного серого песчаника. На плите выбито изображение крыльев, а под крыльями стихотворение здешнего провинциального поэта:
Возле могилы, на невысоком столбе, сделана кормушка для птиц. Ребята и даже взрослые жители села регулярно пополняют её кормом, и птиц здесь всегда много — в особенности зимой, в пору морозов. Летом на могиле всегда можно видеть венки и букеты лесных цветов.
21. Справка
Первые цветы, сорванные на другой планете и доставленные на Землю, были возложены на могилу А. Возможного и его жены.
Это произошло через семнадцать лет после их смерти, когда вернулась комплексная космическая экспедиция, высадившаяся на Венере и положившая начало исследованию и заселению этой планеты. Выяснилось, что в условиях венерианской природы крылья Возможного являются наиболее верным и безопасным видом индивидуального транспорта.
В настоящее время крылья на Венере стали наиболее распространённым средством передвижения, в связи с чем спрос на них непрерывно увеличивается.
1967
«КРУГЛАЯ ТАЙНА»
ПОЛУВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ
ВЗАЙМЫ У СУДЬБЫ
В этот июньский день Ю.Лесовалов стоял под придорожной сосной, укрываясь от ливня и поджидая загородный автобус. Шоссе здесь шло под уклон, и по асфальту бежал плоский поток, густо неся лесной сор — мелкие веточки, чешуйки шишек, желтые двойные иглы. Казалось, все шоссе движется, как конвейерная лента. А наверху шло деловое новоселье лета. Там спешно мыли стекла, проливая на землю потоки воды; там с грохотом передвигали невидимую людям мебель; там стопудовым молотом вбивали в незримую стену незримые гвозди; там, завершая строительные недоделки, сверхурочно работали небесные электросварщики. Небо ходило ходуном, гремело, полыхало.
Во время грозы стоять под деревьями опасно, но Ю.Лесовалов не думал об этом. Он размышлял о том, как бы получше написать очерк и как бы поинтереснее его озаглавить: «Так поступают честные люди» или: «Иначе он поступить не мог». А если так: «Благородный возвращатель»? Это уже неплохо!
Дело в том, что недавно в редакцию пришло письмо, где довольно бессвязно сообщалось, что ночной сторож одного ленинградского клуба, обходя помещение, обнаружил забытый портфель, в котором находилось 10 тысяч рублей. Деньги, как выяснилось в дальнейшем, были забыты в кинозале кассиром Перичко Д.М. Кассир спохватился только на следующее утро и кинулся в клуб, где застал сторожа Н.Лесовалова, сообщившего ему, что обнаруженная находка сдана им в ближайшее отделение Госбанка в целости и сохранности. Письмо было написано и подписано Бакшеевой М.И., делопроизводителем клуба.
Завотделом Савейков решил послать на место происшествия начинающего журналиста Ю.Лесовалова, чтобы тот дал материал о честном ночном стороже. «Тем более он ваш однофамилец, — добавил Савейков. — Это даже интересно: Лесовалов о Лесовалове».
— Только не Лесовалов о Лесовалове, а Анаконда о Лесовалове, — решительно поправил его Юрий. Ему не очень нравилась его фамилия, и он избрал себе творческий псевдоним. Впрочем, статей и заметок под этой экзотической подписью в газете еще не появлялось: все материалы, которые сдавал Юрий, были слабоваты. Подозревали, что у него нет таланта. И это задание было решающим. Если очерк будет так же плох, как и предыдущие, Ю.Лесовалова отчислят.