Саша.
Таня шлет тебе свой привет.
Вот какую услугу мог бы оказать мне Митя[161] — это написать мне, как члены совета сами относятся к моему разрыву с Беляевской фирмой и как они объясняют другим их поведение относительно меня. Они не смеют сказать, что сочинять я стал хуже, Глазунов писал мне восторженные письма о моих последних сочинениях. Вообще же, конечно, если бы можно было устроить это дело прилично, то есть если бы не я сделал первый шаг, я был бы во многих отношениях рад вернуться в фирму Беляева. Пусть Митя напишет Тебе, а ты сообщишь мне. Также я прошу Митю узнать, получили ли Стасов и Блуменфельд мои письма.
Еще раз целую Тебя, дорогая Тетя.
А. Н. Скрябин — Л. А. Скрябиной[162]
2, chemin de la Fontaine, Jervette
Дорогая Тетя,
Уже я не знаю, как и благодарить Тебя за твою доброту. Я бесконечно тронут и постараюсь доказать Тебе свою признательность иначе, чем на словах; дай только моим делам немного устроиться. Мы думаем покинуть Женеву и прежде всего отвезти Ариадночку к Таниной тете в Амстердам, а затем устроить концерты там, в Брюсселе, Париже, Женеве и других городах. Эту зиму я хочу посвятить устройству своего матерьяльного положения. Я до такой степени запутался, что должен был обеспокоить папу телеграммой из-за уплаты одного очень важного долга. Теперь я получил также деньги от Морозовой, которая, наконец, написала мне после 4-х месяцев молчания. Могу заплатить долги (я уже более 2-х месяцев живу в долг) и уехать отсюда и начать действовать. Или пан, или пропал! Перед отъездом напишу тебе несколько строк и сообщу, куда писать. До свиданья, дорогая Тетя, прими еще раз мою горячую благодарность и крепкий поцелуй. Таня просит передать Тебе сердечный привет. Крепко целую Бабушек и остаюсь горячо любящий Тебя
Саша.
А. Н. Скрябин — Л. А. Скрябиной[163]
24, rue de la Tour, Paris
Дорогая Тетя,
Я бесконечно виноват перед Тобой и Бабушкой, не писав Вам так долго. Если ты еще хочешь знать обо мне что-нибудь, черкни словечко; я сейчас же отвечу. Я две недели тому назад вернулся с Таней из Америки, куда ездил в погоне за миллионами. Хотя миллионов я и не нажил, но зато!., приобрел!., новые долги!!! Шутки в сторону, хотя материального успеха я не мог иметь в первое путешествие, но артистический успех был громадный. Две мои симфонии (1-я и 3-я), которые были исполнены подряд в 2-х симфонических концертах, имели блестящий успех и подарили мне много друзей. Вообще в последнее время мой успех во всем мире громадный. В нескольких городах есть даже общества Скрябинистов (даже в Канаде), я часто получаю письма от незнакомых почитателей. Есть один пьянист, в Америке, который уже 5 лет мечтает посвятить себя исключительно исполнению моих произведений. Этим летом он приедет работать под моим руководством. Есть успех, нужно надеяться, что будут, наконец, и деньги, в них мы так нуждаемся! Однако я все о себе! Прости, если надоел. Как Ты поживаешь, дорогая моя, как Бабушки? Я знаю, что Ты такая добренькая, что простишь мне мои прегрешения и ответишь поскорее. Напиши побольше обо всем, доставишь большую радость. Не сердись, что я не могу отдать сейчас моего долга, постоянно о нем думаю и при первой возможности возвращу. Мы пока еще с Таней вдвоем, но скоро прибудет Ариашечка, которая пока оставалась в Амстердаме на попечении бабушек. Она здоровенькая и умная не по годам девочка. Когда снимем, еще раз пришлем Тебе ее рожицу. До свиданья, дорогая Тетя, целую крепко, крепко Тебя и Бабушек, а также приветствую Вас обычным «Христос Воскресе». Таня просит передать Тебе свой сердечный привет.
Всем дядям и тетям сердечный привет.
А. Н. Скрябин — Л. А. Скрябиной[164]
Square de la Harpe,
Lausanne
Juisse
Дорогая Тетя,
Посылаю 100 рублей для детей; на этот раз не могу больше, как только устрою свои дела, вышлю еще. О моем долге Тебе я тоже не забываю и надеюсь быть в состоянии будущей зимой его вернуть.
Целую Тебя.
Саша.
Примечания
«Воспоминания об Александре Николаевиче Скрябине» известного мецената и покровителя искусств Маргариты Кирилловны Морозовой (1873–1958) хранятся в РГАЛИ. Существуют рукописный и машинописный варианты воспоминаний. Фрагменты последнего в свое время увидели свет в журнале «Советская музыка» (1972. № 1). Значительная часть мемуаров в этой публикации была опущена. Между тем воспоминания Морозовой способны восстановить многие «белые пятна» в биографии композитора. В настоящем издании машинописный вариант мемуаров (Ф. 1956. Оп. 2. Ед. хр. 12) публикуется целиком.
Кроме того, в РГАЛИ, в Фонде Сергея Николаевича Дурылина хранится «Выписка из воспоминаний М. К. Морозовой» (Ф. 2980. On. 1. Ед. хр. 1231), освещающая встречу русских композиторов в Париже на дягилевских концертах и дополняющая «Воспоминания об Александре Николаевиче Скрябине». Этот фрагмент воспроизводится ниже.
«В 1907-ом году в мае состоялись в Париже Исторические концерты русской музыки, организованные С. П. Дягилевым, редактором журнала «Мир искусства». Привлечены были все наши лучшие силы. Во-первых, конечно, знаменитые композиторы: Николай Андреевич Римский-Корсаков, Александр Константинович Глазунов, Александр Николаевич Скрябин и Сергей Васильевич Рахманинов. Они должны дирижировать своими произведениями или исполнять их на рояле. Во-вторых, приехали во главе с Ф. И. Шаляпиным многие артисты оперы и с ними даже хор Большого театра, который всегда славился у нас в стране, а там, в Париже, имел огромный успех. Хору приходилось бисировать многие номера и выходить на бесконечные вызовы слушателей.
Кроме упомянутых композиторов был приглашен дирижировать знаменитый Артур Никиш, а также пианист Иосиф Гофман для исполнения некоторых номеров. Концерты происходили в театре Большой оперы (Grand Opera).
Из пяти концертов в четырех исполнялись произведения Н. А. Римского-Корсакова, ему было отдано первое место, и он имел самый большой успех. Его успех на этих концертах затмил всех других, — все бледнело перед тем, как его встречали и приветствовали. Это и понятно, т. к. его музыку в Париже знали и любили. Я даже всегда слышала от музыкантов, что инструментовка Римск. — Корс. оказала большое влиянье на таких выдающихся французских композиторов, как Дебюсси и Равель.
162
Письмо написано в конце августа 1906 г. Датируется по упоминанию о письмах к М. К. Морозовой от 27 августа (9 сентября).
163
Письмо написано после 19 марта (1 апреля) 1908 г. Датируется на основании даты приезда С. и Т. Ф. Шлёцер в Париж.