Стивен Кинг
Скрёб-поскрёб
В квартире в Куинз Говард Милта, не слишком известный нью-йоркский дипломированный бухгалтер, жил с женой, но в тот момент, когда впервые раздалось это поскребывание, пребывал в гордом одиночестве. Виолет Милта, еще менее известная медсестра нью-йоркского дантиста, досмотрев выпуск новостей, отправилась в магазин на углу за пинтой мороженного. После новостей началась программа «Риск»[1], которая ей не нравилась. Она говорила, что терпеть не может Алекса Требека, который напоминал ей продажного евангелиста, но Говард знал истинную причину: во время телевикторины она чувствовала себя полной дурой.
Поскребывание доносилось из ванной, дверь в нее находилась в коротком коридоре, который вел в спальню. Говард замер, едва услышав посторонний звук. Сообразил, что это не наркоман и не грабитель: два года тому назад, за собственный счет, он установил на окно в ванной крепкую решетку. Скорее, в раковине или ванне скреблась мышь. А то и крыса.
Он подождал, слушая первые вопросы, в надежде что поскребывание прекратится само по себе, но не сложилось. И как только началась рекламная пауза, он с неохотой поднялся с кресла и направился к ванной. Дверь осталась приоткрытой, так что неприятный звук с приближением к его источнику только усилился.
Теперь он практически не сомневался, что издает звук мышь или крыса. Царапая фаянс или эмаль маленькими коготками.
— Черт, — пробормотал Говард и потопал на кухню.
Там, в зазоре между газовой плитой и холодильником стояли главные орудия уборки: швабра, ведро с тряпками, метла и совок. Говард в одну руку взял совок, в другую — метлу. Вооружившись, безо всякого энтузиазма вновь пересек маленькую гостиную, держа курс на ванную. Вытянул шею. Прислушался.
Скреб, скреб, скреб-поскреб.
Очень тихий звук. Наверное, не крыса. Однако, внутренний голос советовал настраиваться на худшее. Не просто на крысу, а на нью-йоркскую крысу, отвратительное, волосатое существо с маленькими черными глазками и длинными, жесткими, как проволока, усами, торчащими под верхней V-образной губой. Крысу, которая требовала должного отношения.
Звук тихий, не такой уж неприятный, но…
За его спиной Алекс Требек задавал очередной вопрос: «Этого русского безумца застрелили, зарезали и задушили… в одну ночь».
— Это Ленин, — предположил один из участников телевикторины.
— Это Распутин, бестолковка, — пробормотал Говард Милта. Переложил совок в ту руку, что держала метлу, свободную руку сунул в щель между дверью и косяком, нащупал на стене выключатель. Зажег свет и подскочил к ванне, расположенной в углу под окном. Он ненавидел крыс и мышей, ненавидел этих маленьких тварей, которые пищали и скреблись (иногда и кусались), но еще ребенком усвоил простую истину: если от одной из них надо избавиться, делать это надо быстро. Сидеть в кресле и прикидываться, что поскребывание ему прислышалось, не имело смысла. По ходу выпуска новостей Ви уговорила пару бутылок пива, и он знал, что, по возвращению из магазина, первой ее остановкой станет ванная. А увидев мышь, она поднимет дикий крик и потребует, чтобы он выполнил свой мужской долг. Так что ему все равно пришлось избавляться от мерзкого животного, но в спешке.
В ванне он обнаружил только душевую головку. Подсоединенный к ней шланг изогнулся на белой эмали, словно дохлая змея.
Поскребывание прекратилось, то ли когда Говард включил свет, то ли когда вошел в ванную, но теперь послышалось вновь, за его спиной. Говард повернулся и шагнул к раковине, поднимая метлу.
Пальцы, сжимающие рукоятку, поднялись на уровень подбородка и замерли. А вот нижняя челюсть отвисла. Если б он взглянул на свое отражение в заляпанном зубной пастой зеркале над раковиной, то увидел бы капельки слюны, поблескивающие между языком и небом.
Из сливного отверстия раковины торчал палец.
Человеческий палец.
Он тоже застыл, словно почувствовал, что его заметили, а потом вновь задвигался, ощупывая розовый фаянс. Набрел белую резиновую затычку, перевалил через нее, опять спустился на фаянс. Так что мышь не имела к поскребыванию никакого отношения. Звук этот возникал при контакте ногтя и фаянса.
Из горла Говарда вырвался хриплый вскрик, он выронил щетку, рванул к двери, но угодил плечом о выложенную кафелем стену. Предпринял вторую попытку. На этот раз удачную. Захлопнул за собой дверь, привалился к ней спиной, тяжело дыша. Сердце билось так сильно, что удары отдавались в горле.
Наверное, у двери он простоял не очень долго: когда вновь смог контролировать свои действия и мысли, Алекс Требек все еще задавал троим участникам телевикторины вопросы одинарной игры, но в этот период времени сознание у него словно отключилось: Говард не мог сказать, ни кто он, ни где находится.
Из ступора его вывел гонг, означающий, что начинается двойная игра и очки за каждый правильный ответ удваиваются.
— Категория «Космос и авиация», — говорил Алекс. — На вашем счету семьсот долларов, Милдред. Сколько вы хотите поставить?
Милдред, которой эта категория явно не нравилась, пробормотала что-то невразумительное.
Говард отвалился от двери и вернулся в гостиную на негнущихся ногах. В руке он все еще держал совок. Посмотрел на него, разжал пальцы. Совок упал на ковер, подняв облачко пыли.
— Я этого не видел, — дрожащим голос изрек Говард Милта и плюхнулся в кресло.
— Хорошо, Милдред, вопрос на пятьсот долларов: Эта база ВВС США первоначально называлась Майрокская испытательная площадка.
Говард уставился на телеэкран. Милдред, маленькая серая мышка со слуховым аппаратом, торчащим из-за одного уха, глубоко задумалась.
— Это… авиабаза Ванденберг? — спросила Милдред.
— Это авиабаза Эдвардс, тупица, — дал свой вариант ответа Говард. И, в тот самый момент, когда Алекс Требек подтверждал его правоту, пробормотал: — Я ничего там не видел.
Но до возвращения Виолет оставалось совсем ничего, а он бросил щетку в ванной.
Алекс сказал участникам телевикторины, а заодно и зрителям, что еще ничего не решено и в ходе двойной игры положение участников может меняться с калейдоскопической быстротой. И тут же на экране появилась физиономия политика, который начал объяснять, почему его необходимо переизбрать. Говард, собрав волю в кулак, поднялся на ноги. Они уже начали немного гнуться, но ему все равно не хотелось идти в ванную.
Послушай, сказал он себе, все это более чем просто. Такое случается. Ты испытал мгновенную галлюцинацию, скорее всего, для многих это обычное дело. И ты слышал бы о подобных случаях гораздо чаще, если бы люди не стеснялись об этом говорить… видеть галлюцинации почему-то считается неприличным. Вот и тебе не хочется об этом говорить. Но, если Ви вернется и обнаружит щетку в ванной, она начнет допытываться, с чего она там взялась.
— Послушайте, — сочным баритоном убеждал политик зрителей, — когда мы смотрим в корень, ситуация становится предельно простой: или вы хотите, чтобы во главе статистического бюро округа Нассау стоял честный, компетентный специалист, или вы хотите человека со стороны, который будет отрабатывать деньги, полученные на предвыборную кампанию…
— Готов спорить, это был воздух в трубах, — сказал себе Говард, хотя звук, заставивший его заглянуть в ванную, не имел ни малейшего сходства с бурчанием в трубах. Но собственный голос, уже не дрожащий, взятый под контроль, придал ему уверенности.
А кроме того… Ви могла вернуться с минуты на минуту.
Говард остановился у двери, прислушался.
Скреб, скреб, скреб. Где-то там слепой мальчик-с-пальчик постукивал палочкой по фаянсу, нащупывая путь к нужному ему месту.
— Воздух в трубах! — громко отчеканил Говард и смело распахнул дверь в ванную. Наклонился, схватил щетку, дернул на себя. Ему пришлось зайти в ванную только на два шага, и он не увидел ничего, кроме выцветшего, бугристого линолеума да забранной сеткой вентиляционной шахты. И, уж конечно, он не стал смотреть в раковину.
Очутившись за дверью, он вновь прислушался.
Скреб, скреб. Скреб-поскреб.
Он поставил щетку и совок в зазор между газовой плитой и холодильником, вернулся в гостиную. Постоял, глядя на дверь в ванную. Он оставил ее приоткрытой, так что по полу вытянулась желтая полоса.
1
«Риск» — телевикторина, состоит в отгадывании ответа к предлагаемому вопросу и требует от участников высокой эрудиции. Идет с 1974 г. На российском телевидении выходит под названием «Своя игра».