Не знаю, то ли разговор с Бойко, то ли мои слезы разжалобили отца, только на другой день, поблагодарив за приют, съехали мы из этого хуторочка. Приехали в Ровно, где нас по-родственному тепло встретила семья Филимоновых. Алеша повис на моей шее от радости. К нашему огорчению, меня нельзя было здесь оставить: семья ютилась в крохотной комнатушке, где и без того негде было повернуться.
Взяв у дяди Коли какую-то записку, отец повез меня в Ольховку, в тот же дом, где жил брат дяди Коли – Филипп. Он согласился меня приютить на какое-то время. Отец уехал.
Жена дяди Фили – тетя Дуся – была приветливая, добрая хозяйка. Было у них двое мальчиков. Даниилу, горбатенькому, хрипло дышавшему мальчику, шел четвертый год, но крепышом рос краснощекий двухгодовалый Алеша. Дядя Филя был кузнецом. Его кузня стояла поодаль от дома, рядом с ней – конюшня и коровник под одной крышей, где обитали лошадь и корова. Недалеко от дома рос картофель.
Дальше, за прудом, находилась усадьба отца дяди Фили – дедушки Егора. У него были большой фруктовый сад, конюшня, коровник и столярная мастерская. Меня разместили в кухне, спал я на брошенном на деревянный топчан мешке с соломой, который на день выносили в коридор.
В доме всегда было тепло. Тетя Дуся весь день что-то варила на плите, а комната обогревалась отдельной печью. Семья жила в достатке, питались хорошо. Чужим я себя здесь не чувствовал. Мальчики привыкли играть со мной и не докучали родителям. Тетя Дуся каждый день относила для продажи молоко, дядя Филя работал в кузне.
У жителей Ольховки основным занятием было гончарное дело. Бывая у соседей, я наблюдал, как из глины делают горшки и всякую посуду, обжигают их в печах. Дядя Филя нередко на пару с каким-нибудь гончаром упаковывал румяную после обжига посуду в телегу, выезжал в окрестные села и выменивал на нее продукты – сало, растительное масло, муку, крупы, мясо.
Всеми силами я старался помогать в хозяйстве, чтоб хоть какая была от меня польза: таскал из колодца воду, носил дрова, кормил и поил корову и лошадь. Наиболее тяжело было убирать промокшую соломенную подстилку из-под коровы. Спрессованная солома с жижей никак не отрывалась вилами от пола, а когда удавалось подхватить большой ком этой массы, не хватало сил поднять его и выбросить из хлева через нишу выше моего роста.
Нравилось мне помогать дяде Филе в кузне. Я охотно раздувал ручными мехами горн, где раскалялись куски железа. Дядя Филя выковывал из них разные поковки: подковы, ободы для тележных колес, кочережки, ножи, ухваты и даже ножницы. Я восхищался мастерством дядя Фили. Из куска раскаленного железа из-под его молота появлялась вдруг нужная вещь.
Как-то я упросил дядю Филю разрешить мне небольшой кувалдочкой расплющить раскаленную железку. Сначала не ладилось, но скоро удары стали точнее и дело пошло. Со всех окрестностей приезжали к дяде Филе крестьяне. Он подковывал лошадей, оковывал телеги и колеса, я пытался ему помогать. Дядя Филя расхваливал меня тете Дусе, а она добавляла мне половник великолепных русских щей со свининой. Меня охотно отпускали к ребятам в деревню и к дедушке Егору.
Однажды в воскресенье дядя Филя вывел Серого, одел уздечку, привязал подпругой подстилку на спину, усадил меня на лошадь и предложил покататься недалеко от дома. Трудно передать мой восторг. Постепенно прошла робость, и я стал привыкать к лошади. Через несколько дней таких тренировок я стал ездить рысью и даже переходил в галоп.
Наступила осень 1925 года. Убрали картофель, запасли соломы и сена, напилили в лесу сухой ольхи и заготовили дрова. Дядя Филя привез в кузню уголь.
Дел стало меньше. Все чаще я стал ходить к дедушке Егору. Там меня привлекала его столярная мастерская, где по стенам было закреплено множество всякого инструмента. Дедушка что-то мастерил и пытался мне рассказать, что к чему. Он очаровал меня также книгами и набожными, красочными картинками. В красивом деревянном ящике лежала толстая стопа картинок. В крышку ящика была вделана увеличительная линза, через которую можно было рассматривать в увеличенном виде каждое изображение. Здесь были жизнеописания Иисуса Христа, девы Марии, всех апостолов. Хорошо, что мама научила меня читать и писать.
Из книг дедушки больше всего меня привлекла история Руси. Нашествия и битвы интересовали меня, и многое прочитанное запечатлелось на всю жизнь в моей памяти. Дедушка разрешал мне брать книги домой.