Но после того, как по ночному городу поползли нехорошие слухи о "зубовских" и проститутки стали бояться их как огня, "авторитет" использовать шлюх на уборке "гостиницы" запретил.
– Сами насрали – сами убрали, – решил Зуб. – Не хера из-за вашей лени блядей переводить. Они еще пригодятся.
Пацаны не спорили. Понимали – себе дороже выйдет.
Вопрос с охраной всего этого решался чрезвычайно просто. Те из пацанов, кому по каким-либо причинам некоторое время было бы лучше не светиться на публике, отдыхали пару-тройку неделек здесь, попутно выполняя обязанности по охране и обороне особо важного объекта. Впрочем, насчет обороны тоже сказано громко... После того, как пара бомжей, желающих поживиться чем-нибудь в богатом с виду домике, оказалась под электричкой – видимо, шли вдоль путей, да и поскользнулись, – со стороны окружающих никаких поползновений на "общаковское" имущество не наблюдалось.
Такая вот дачка... И именно сюда сейчас приехали Зуб и Мезенцев.
– Здорово, Никитич! – К "авторитету" степенно подошел Тима – один из доверенных "бригадиров". Не настолько, как Аким, но тоже...
– Здорово. – Разумеется, в этом случае о каких-то там объятиях даже речи идти не могло. Уровни, как справедливо заметил в свое время Мезенцев, бывают разные... Поэтому Зуб и "бригадир" просто пожали друг другу руки.
– Что там у нас? – поинтересовался Зуб.
– Непонятка, бля буду! – развел руками Тима.
– В смысле?! – нахмурился "авторитет".
– Никитич, по ходу получается, что этот фраер вообще не при делах.
– То есть как это?! – вмешался Мезенцев. – Он же, сука, деньги вымогал!
– По деньгам он весь расклад дает. – Тима даже глазом не повел в сторону спикера – для него он был никто. Фраер... Точно такой же, как и тот, в подвале... – Он в ту ночь стоял на посту на складах. Ну и полез, мурло любопытное. Вот и вся тема.
– Это точно? – нахмурился Зуб.
– Точно! – уверенно ответил "бригадир". – Его Деник опознал! Этот лох ему тогда еще какую-то шнягу прогнал – типа чего-то нажрался и обосрался.
– Так он что, точно про диск не знает?! – встревоженно спросил спикер.
Тима этот вопрос просто проигнорировал, а Зуб, как радушный хозяин, предложил:
– Пошли, Валерьевич, ты сам его и спросишь. Ты же хотел?
– Пошли! – Сейчас Мезенцеву было наплевать на какую бы то ни было конспирацию. Все его честолюбивые планы могли полететь к чертям из-за одной поганой видеозаписи.
Мезенцев не боялся, что может вскрыться его причастность к хищению северного завоза. В этой стране нужно украсть булку хлеба или кусок колбасы – тогда тебя будут судить показательным судом, дадут немалый срок и всему свету расскажут в газетах и по телевидению, какая же ты бяка.
Если ты украл миллионы бюджетных, проще говоря, ничьих денег, тебя тут же переведут в разряд "известных предпринимателей" и "видных политиков". Тебя пригласят на телевидение в какую-нибудь скандальную передачу, где будут делать вид, что разоблачают, а в то же время вся страна будет тебе рукоплескать... Такая вот страна... Такие вот люди...
И даже если прокурор, с которым ты иногда общаешься накоротке, сделает суровое лицо и возбудит уголовное дело, братва-депутаты в обиду не дадут. Опять же страна такая. Законы писаны для всех... Кроме тех, кто их пишет... И тех, кто с этими "писателями" дружит... И тех, кто может когда-нибудь пригодиться... Короче, законы писаны для рабочего скота, для быдла. А элита не нуждается в каких-то ограничениях. Она лучше знает, что такое хорошо и что такое плохо.
И даже президент, который в конце концов будет решать, назначить ли Андрея Валерьевича Мезенцева губернатором Красногорской области или не назначить, закроет на эти мелкие грешки глаза. Или ему помогут закрыть... В его администрации ведь тоже люди работают... И тоже жить хотят хорошо...
Но участие в убийстве четырех человек... Это уже совсем другое дело. Тут и братва при всем своем желании не поможет... И президент может ножкой топнуть даже на своих администраторов и сказать сурово: "Вы кого это мне подсовываете?! Да он же бандит и убийца, самый натуральный!" Вот тогда действительно все...
До тюрьмы, конечно, дело не дойдет. Дать денег адвокатам, они найдут ходы к судьям. Те ведь тоже независимы от закона. Поймут... Но вот политическую карьеру после такого скандала можно считать завершенной. Окончательно и бесповоротно...
...Мезенцев смотрел в широкую спину Зуба, идущего впереди него по подвальной лестнице, и думал о том, что пора бы избавляться от компрометирующих его, спикера, связей... К концу этого года он должен быть чист, как слеза младенца...
"Как было бы хорошо, если бы вот прямо сейчас, на этом самом месте Слава взял – и упал. И свернул свою бычью шею..." – думал спикер. Сколько бы проблем это разом решило! Конечно, можно сдать его в милицию. Попросить по-приятельски начальника УВД области, дать кое-какие наметки. Он ведь про этого тупорогого бычару ох как много знает!..
Но только этот вариант – та самая палка, что о двух концах. "Бычара", в свою очередь, про него тоже знает... Много чего такого... интересного... Возьмет да и расскажет на следствии... Ох, как же тогда нехорошо-то будет!..
"Ладно, потом что-нибудь придумаю, – решил Мезенцев. – Сейчас, пока не найдена "крыса", он мне нужен..."
За этими размышлениями он незаметно для себя миновал две подвальные комнаты. В третьей их глазам открылась довольно неприятная картина...
На старом продавленном диване, обтянутом каким-то бесцветным, засаленным гобеленом, лежало обнаженное женское тело. Возраст определить было сложно – на лице и на теле были беспорядочно набросаны обрывки каких-то тряпок. Судя по некоторым деталям, эти тряпки еще недавно были женской одеждой...
То, что оставалось открытым глазу стороннего наблюдателя, было обильно перемазано разными выделениями жизнедеятельности человека. Но даже эти "средства камуфляжа" не могли скрыть воскового, неживого оттенка кожи лежащей. Да и поза... Полная неподвижность... Женщина была мертва.
Спикер торопливо отвернулся. Конечно, увиденное его не шокировало – просто вызывало чувство брезгливости. Человек житейски опытный, он сразу же сообразил и то, как это тело здесь оказалось и что послужило причиной смерти... Покосившись на играющего желваками Зуба, Мезенцев ехидно поинтересовался:
– Так, значит, говоришь, я людоед?
"Авторитет" ничего на это не ответил. Да и сказать-то ему было нечего. Поэтому он просто спустил полкана на стоящего рядом Тиму:
– Это вы, бля, че тут развели?! – Палец его обличающе уткнулся в покойницу. – Это что?!
– Баба... – простодушно ответил Тима. На его лице появилась недоумевающая гримаса – сам, дескать, не видишь?!
– Че она тут валяется?! – Криминальный лидер потихонечку начинал багроветь, как хороший партийный начальник. – Вам чего, бля, живых мало, некрофилы фуевы?! Убрать никак нельзя было?!
– Ща уберем, Никитич! – Тима, сообразив, что именно от него требуется, развернулся и бросился к выходу из подвала – позвать кого-нибудь из братвы. А то как трахать – так все. А как убирать или звиздюлей получать – так Тима.
– И, бля, диван этот сраный – на фуй! – прорычал Зуб в спину убегающему "бригадиру". – Развели, бля, сифилис!
– Да уж... – продолжал ехидничать спикер. – Я – людоед. А ты у нас ну прямо мать Тереза!
– Знаешь, Валерьевич!.. – вскинулся было Зуб, но тут же притих. – Ну, потеребили телку пацаны. Че добру пропадать-то? Ее же все равно в лес, что так, что этак... Ну перестарались маленько, увлеклись... Бывает... И чего же мы теперь из-за этого... – тут он мотнул подбородком в сторону дивана, – ссориться будем? Пошли лучше... Хотел ты с этим хреном поговорить?.. Вот и поговори...
Зуб развернулся и направился в следующую комнату. Мезенцеву ничего не оставалось, как последовать за ним...