— Да уж, пожалуй, — согласился я. — Человек, уничтоживший за собой мосты, обычно не ценит ни чьи жизни кроме своей. Нам с таки не по пути.
Зря сотрясал воздух. Варга уже и след простыл. Тоже мне, друг называется. Бросил на пороге тяжких испытаний…
Тем не менее, еще двести соискателей отсеять удалось. Оставалось еще семьсот с гаком, и ничего больше этакого, коварного, я выдумать не смог. Только понадеяться на старый добрый авось, и ногу Судьбы, старательно выпинывающую меня из Галактического Центра.
Понятия не имею, почему, листая список имен, глаз зацепился за этого человека. Симон Делакруз. Может, чем-то земным, знакомым пахнуло. Не исключаю, всему виной красная метка Окситэ, указывающая, что данная персона имеет отрицательный рейтинг социальной безопасности в пространстве Федерации, и нахождение его на планетах и станциях этого государства нежелательно. Как-то сразу симпатия к этому типу появилась.
С фото на меня смотрел обычный, в общем-то, мужик. Тонкие, я бы даже сказал: аристократические, черты лица, аккуратная прическа. Блок расширения памяти над правым ухом говорил о том, что Симон продолжал изучение каких-то баз знаний. Тоже плюс, кстати.
И еще, он немедленно согласился встретиться, стоило только спросить. Готов был даже перелететь с другой станции, чтоб мне было удобнее. Сказал, мол, его с той, другой, ничего не связывает, и ему все равно где именно ждать найма, даже если у нас с ним общего языка не найдется.
Немного смутило предложение встретиться прямо на борту нашего корабля. Что-то я не готов был к тому, что чужие люди будут разглядывать заваленный контейнерами с честно нажитым имуществом ангар. Представлялось, что это, в какой-то мере, дело наше внутреннее. Почти что интимное. Хотя, конечно, прямо-таки кричащее о нашей платежеспособности.
И все-таки, договорились устроить кастинг на нейтральной территории. Как оказалось, Симон отлично ориентировался в злачных местах, и лишь на минуту задумавшись, выдал название бара, где на Жита-Толобъян-18 собирались по большей части пилоты припаркованных здесь звездолетов.
У меня аж все внутри затрепетало! Наконец-то я увижу реальный инопланетный кабак, окунусь в атмосферу, где все завалено звездной пылью и историями, рассказанными матерыми звездолетчиками. Где возможно, в уголке станут решать дела космические контрабандисты, у стойки пьяный стары пират травить байки о встреченных в Пустоте чудовищах, а прямо по центру зала вербовщик завлекать развесивших уши молодых выпускников пилотского училища вступить в славные ряды какого-нибудь флота.
Время до рандеву еще было предостаточно, а у меня на станции оставалось еще одна задачка, которую следовало обязательно решить до отлета. У этой задачки даже название было: Юральд Стирман и его электронные мозги! Благо никакого подпольного мастера-ломастера искать не пришлось. Специалисты местного отделения мегакорпы «Лин Дай» согласились попробовать сваять конвертер, если я смогу доставить им живого камерас с функционирующим устройством социального взаимодействия. Это не я придумал, это симпатичная девчушка с явно азиатской внешностью, оттарабанила после консультации с кем-то из инженеров. И сразу добавила, что у них можно приобрести и комплекты баз знаний по любому направлению.
Согласно расчетам навигационного компьютера, от Житы до системы Ювилем, где, напомню, располагалась выбранная школа, двадцать четыре прыжка. Двадцать одни стандартные сутки в пути. Прибавить сюда еще пачку оставшихся в моем распоряжении нейробустеров, и получим в итоге: целую гору выученных баз. Время деньги. Чем скорее я смогу получить вожделенный сертификат на управление малыми и средними пустотными платформами, тем скорее начнем формирование наемного отряда. А, честно говоря, после того памятного полета на имперском тяжелом истребителе, тянуло за джойстики со страшной силой.
Станция была огромной, но не настолько большой, чтоб нужно было часами добираться с одного края на другой. Всевозможные лифты, эскалаторы, роботакси, в конце концов, гарантировали, что мы всюду успеем побывать и никуда не опоздаем. Объемную карту Жита-Толобъян-18 диспетчера сбросили на центральный компьютер «Стервы» сразу после остановки двигателей. Скачать ее оттуда на нейросеть — дело двух секунд. Оставалось выбрать одежду, сунуть бластер в магнитную кобуру, и отправиться глазеть на столичные достопримечательности.
Интересное, кстати, у туземцев отношение к оружию. Начать хотя бы с того, что любое, из обширного списка, считающееся условно не летальным, было разрешено к свободному ношению и использованию на всех станциях и других пустотных сооружениях, вне атмосферы обжитых планет. Боевое, то есть в принципе способное нанести кому-либо повреждения несовместимые с жизнью, разрешалось носить, но использовать можно было только в условиях, когда твоей жизни грозит реальная опасность. В противном случае, применивший какой-нибудь бластер в ответ на бранное слово сам считался преступником. Суд вершился быстро, и ни о каких принципах презумпции невиновности понятия не имел. Доказательством могла служить банальная запись с камер наблюдения, коих везде было понатыкано тьма — тьмущая, с нейросети — при условии, что кто-то из участников конфликта успел включить запись. Весомыми считались показания непредвзятых свидетелей. В случае отсутствия таковых, вступало в силу правило последнего стрелка. В том смысле, что последний оставшийся в живых, признавался правым, а погибшие противники — виноватыми.