Пёс повесил голову и робко засеменил вперёд, зажав хвост между лап. Сейчас он выглядел так, будто ему хотелось провалиться сквозь землю, под которой уже скрылись упущенные кролики.
— Прости, Гроза… — жалобно проскулил он, моргая глазами и прижимая уши. — Я не хотел… То есть, я думал… Я просто хотел…
Гроза яростно затрясла головой.
— Что? Что ты хотел?
— Не будь к нему слишком строга, Гроза, — сказала Кусака, кивая несчастному Шёпоту.
Гроза обернулась к ней, поражённая необъяснимой снисходительностью Кусаки.
— Но ведь он испортил и твою охоту!
— Ох, Гроза, но это же понятно! — Кусака наклонила голову и села, обернув хвостом задние лапы. — Шёпот побаивается Дротика. Скажу даже больше — ему не нравится охотиться с ним. И я его понимаю. Так что я ни в чём его не виню.
Гроза, разинув пасть, смотрела на невозмутимую Кусаку.
— Ч-что?
— Гроза, мы все столько натерпелись от свирепых собак, что просто не можем доверять никому из их рода! — Кусака повела узкими плечиками. — Я знаю, что Дротик теперь член нашей стаи, но нам трудно относиться к нему, как к товарищу.
Не зная, что на это ответить, Гроза беспомощно повернулась к Дротику. Короткая чёрная шерсть свирепого пса стояла дыбом вокруг шеи и вдоль хребта, весь его вид выражал возмущение, однако Дротик не проронил ни слова. Он лишь гневно облизнул челюсти и отвернулся. Потом, по-прежнему молча, Дротик подошёл к куче убитых кроликов, взял в зубы одного и пошёл прочь.
«И что мне теперь делать? — растерянно подумала Гроза. Она знала, что Кусака не права, и эта несправедливость убивала её. — А я-то размечталась, что мы теперь по-настоящему едины и все вместе делаем общее дело!»
Но если сейчас Гроза открыто заступится за Дротика, Кусака решит, что она просто выгораживает пса своей породы. Более того, Кусака может обвинить Грозу в том, что она отдаёт предпочтение свирепому псу, потому что сама свирепая до мозга костей. «Что если она вслух скажет, что моими поступками управляет моя дурная свирепая кровь?»
— Но ведь мне вы доверяете, — сказала Гроза, глядя на своих товарищей по стае. Кусака, Микки и Шёпот смотрели на неё с такой уверенностью в своей правоте, что Гроза совсем растерялась. — Вы доверяете мне, но ведь я тоже свирепая собака! Я такая же, как Дротик.
Микки посмотрел на Кусаку. На глазах у Грозы они обменялись каким-то странным взглядом, смысла которого она не поняла. Потом Кусака, всё так же молча, пренебрежительно дёрнула ухом. Прошло ещё несколько мгновений, после чего Шёпот робко заворчал.
— Ты не такая, как Дротик, — пролепетал он. — Ты другая. — Он посмотрел на Кусаку и Микки. — Ведь Гроза другая, правда же? Она убила Сталь!
Гроза, разинув пасть, уставилась на него. Холодок ужаса пробежал по её спине, когда она поймала в устремлённых на неё глазах Шёпота всё тот же восторженный, преданный взгляд.
Гроза ошеломлённо потрясла головой.
— Хорошо. Давайте соберём нашу дичь, — сказала она. — Ту, что смогли добыть. — С горечью взглянув на жалкую кучку кроликов, она испытала гнетущее чувство разочарования. А она-то возлагала такие надежды на свой первый день во главе охоты! — Мы попытаем счастья в другом месте, но придётся уйти подальше отсюда. Боюсь, мы распугали всю дичь в округе.
— Как скажешь, Гроза!
Шёпот быстро вскочил на лапы и потрусил за ней, как послушный щенок за обожаемой мамочкой.
Гроза повела свой отряд прочь от скал и Бескрайнего Озера, к дальним соснам. Её шерсть стояла дыбом, живот скрутило узлом Если перед началом охоты её переполняло радостное волнение и предвкушение успеха, то теперь она печально плелась обратно — почти без дичи и в обществе собак, которые, вопреки всем её ожиданиям, совсем не хотели жить и охотиться сообща.
«Неужели их волнует только та ужасная битва? Значит, если бы я не убила Сталь, они бы так и не стали мне доверять? И я бы сейчас была вторым Дротиком — одиночкой в стае, считающей меня своим врагом?»
Глава 2
Гроза вела свой отряд обратно в лагерь. Она умирала от голода, но болтающийся в зубах кролик не пробуждал в ней никакого аппетита Её стёртые лапы горели огнём, а чувство голода притуплялось гнетущим ощущением поражения. Собаки попытали счастья ещё в нескольких многообещающих местах, но кроличьи норы оказались их последней удачей, и к тому времени, когда Собака-Солнце начала вприпрыжку спускаться с небес, им удалось поймать совсем немного: одного суслика, пару полёвок да жалкого тощего кролика, который, наверное, всё равно был больным.