– Мастер Хэйар! Мы твоего скрыта возьмем? Потренироваться? – вдруг нарисовался рядом со мной, и моим стаканом с соком один из лейтенантов. Один из идейных лейтенантов, которые слегка… одержимы убийствами скрытов.
– Этого не трогайте. – мотнул я головой, и сделав последний – контрольный глоток из стакана, после которого в нем не осталось отвару, продолжил‑ он может быть по‑настоящему полезен, если не брешет.
– А других нет. Сдохли. – слышу я равнодушный ответ.
– Этого не трогать. Он мне нужен живым и невредимым. – повторил я, прикидывая что сейчас, после еды, вполне могу позволить себе вздремнуть часика‑два три, а после… после придется заняться скрытом.
Задумавшись, не сразу обратил внимание что группка младших офицеров, возглавляемая лейтенантом… как же его звали? О боги, ну почему вы одарили меня столь скверной памятью на имена?! Ах да, Камю! Точно, парня зовут Камю! Или Ами… а, к некрам! Пойду посплю – меня ожидает немало работы по пробуждению…
***
Грязные ругательства, доносящиеся из подвала, а если точнее, одной из кладовок, переделанной в камеру, заставили бы покраснеть даже бывалого солдата. Но я не останавливался на достигнутом, и продолжал выражать свои эмоции, поставив целью заставить покраснеть и какого‑нибудь прапорщика, если он вдруг окажется рядом. Однако вскоре мне наскучило, и я прервался, глядя на скрыта… вернее, теперь уже на Михаэля, по новому. Он, кстати, тоже смотрел на меня по новому, и восхищение в его взгляде заставило меня немного… покраснеть.
– Были бы руки свободны, я бы поаплодировал. – отметил он.
– Будут. – пообещал я, приближаясь к воину, и выбросом силы заставляя наручники рассыпаться в прах.
– Эй, магик, ты головой ни обо что не бился?! Я же скрыт! – забеспокоился Михаэль, отодвигаясь в дальний угол камеры, и пытаясь сесть так, чтобы в случае чего броситься на меня было затруднительно.
– Не, ты не скрыт. – помотал я головой, и попытался сформулировать теорию, возникшую у меня при осмотре тела воина, но как всегда немного увлекся, и вскоре, когда первый ступор прошел, пришлось даже успокаивать жаждущего объяснений Михаэля. Наконец, найдя слова, я принялся объяснять:
– У скрыта есть три формы существования. Первая – это энергетическая форма, в ней он внедряется в ауру и в тело носителя. Вторая форма это собственно скрыт, в режиме маскировке. И третья форма это скрыт в боевом режиме, к слову, в ней он функционирует недолго, в районе часа. А после смерти тела носителя он обращается в самого простого зомби.
– И… я во второй форме? – послышался опасливый вопрос Михаэля. На что я замотал головой, поясняя:
– В том то и прелесть твоей ситуации, что ты застрял между двумя формами! Вернее, учитывая активность энергокаркаса, между тремя!
– То есть? – непонятливо протянул воин, показывая свой высокий уровень владения воинским искусством, и частое участие в битвах – мозги ему, похоже, отбили окончательно… ладно, объясню как идиоту.
– Поясню проще. При заражении произошел какой‑то сбой, в результате которого очень сильно пострадал управляющий контур. В результате чего первая форма скрыта, захватившего твое тело, получилась ущербной.
– Ага. Ущербная. Я… тело меня не слушалось! И я убил… убил их! Понимаешь?! – Михаэль с отчаянием посмотрел на меня, но… я видел слишком много отчаяния в последнее время, потому хоть сердце что‑то и царапнуло, тем не менее я продолжил свою импровизированную лекцию:
– Это была попытка скрыта выполнить программу, и заодно подпитатьсянекроэманациями от смертей разумных. Правда, стоит отметить, что тут он совершил ошибку. Поток некроэнергии, вкупе с волнениями в ауре из‑за твоего… волнения, они просто убили его управляющий контур. И в результате получился ты – разумный с энергосистемой скрыта.
– Я… стану скрытом? Или нет? Магик, просто скажи да или нет! – взмолился воин, в глазах которого я увидел… непонимание. Некра ему в… интересное место, я же и так все подробно объяснил!
– Есть некоторая вероятность что ты станешь скрытом после смерти. Но пока жив – скрытом тебе не стать. – ответил я в ответ на его мольбы. И оказался шокирован его реакцией. Михаэль заплакал. Но не так, как плачут дети, или женщины, он плакал по другому. Просто текли слезы, а он смотрел куда‑то в стену… но, как мне кажется, видел он нечто совершенно другое. Я тактично отвернулся, и потому не сразу понял его вопрос.