— Привет, мам, — отвечаю я, расслабляясь, когда слышу ее голос.
— СиСи, милая, ты меня слышишь? — кричит она, заставляя отодвинуть телефон подальше от уха.
— Да. Я отлично тебя слышу.
— Ой, хорошо. Мне очень жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы перезвонить тебе. Везде, где мы были, очень плохая связь.
— Все в порядке. Я знала, что ты позвонишь, как только сможешь. Просто хотела поздороваться и сказать, что скучаю по тебе.
— О, дорогая, я тоже. Я очень скучаю по тебе. Не могу дождаться, когда снова обниму свою милую девочку.
Меня одолевает грусть, потому я хотела бы, чтобы она оказалась здесь вчера. Мне бы пригодилось ее объятие.
— Веселишься с тетей Виолой и тетей Сэди?
— Ты права. Как всегда.
— Хорошо. Я рада.
Тишина повисает на линии.
— Что случилось? — спрашивает она.
— Ничего.
— Не стоит лгать своей матери. Это грех.
Искренняя улыбка появляется у меня на губах. Это ее знаменитая нотация. Она всегда говорила мне «если согрешишь, то не сможешь ходить по магазинам на небесах». Умно было угрожать мне подобным, пока я росла.
— Расскажи мне, что случилось, — настаивает она. — Я знаю, что-то не так. Слышу по твоему голосу.
Не хочу говорить ей о Грэме, еще нет. Лучше сделать это лично.
— Просто скучаю по папе, — вместо этого отвечаю я.
На линии тишина, и я не сомневаюсь, она пытается сдержать свою собственную печаль.
— Я тоже скучаю по нему, — тихо признается мама. — Независимо от того, куда я направляюсь или насколько занята, я всегда думаю о нем.
— Я тоже, — признание выходит хриплым от эмоций.
— Мне стоит вернуться домой, СиСи?
Предложение застает меня врасплох, и я даже подумываю ответить «да», но ей осталось путешествовать всего несколько недель, а я не хочу портить ей отдых. Ведь знаю, насколько сильно она нуждается в том, чтобы оставаться занятой.
— Нет. Все нормально.
— Уверена? Потому что я готова вернуться ради тебя.
Ее слова, словно успокаивающий бальзам для моего израненного сердца. Она понятия не имеет, насколько сильно прямо сейчас мне нужно было услышать эти слова.
— Нет, ты останешься, но, может быть ...
— Что? — спрашивает она, когда я замолкаю.
— Может быть, когда ты вернешься на этот раз, ты сможешь немного задержаться, — я ощущаю себя виноватой, ненавидя даже спрашивать об этом, но в последнее время понимаю, что мне все больше нужна мама.
— О, СиСи. Если мое отсутствие причиняет тебе боль, почему ты мне ничего не сказала?
— Сначала меня это не беспокоило, но я скучаю по нашему времени мамы и дочки.
— Я тоже скучаю по нему, — шепчет она. — Прости, дорогая, я не очень хорошо справляюсь с тем, что твой отец ушел. Я была эгоисткой.
— Нет, неправда. Я понимаю, почему ты делаешь это, и рада, что у тебя есть тетя Виола и тетя Сэди. Только не забудь, что у тебя еще есть и я.
— Я никогда не забываю о тебе. Ты вся моя жизнь.
Это именно те самые слова, которые мне и нужно было услышать.
— Когда я приеду домой, мы запланируем для нас что-нибудь особенное, — говорит она. — Пройдемся по магазинам, оторвемся в спа и наедимся до отвала.
— Не могу дождаться.
— Люблю тебя, милая.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я.
— Я позвоню тебе снова, как только у нас появится связь.
— Звучит здорово. Передавай привет тете Виоле и тете Сэди.
— Обязательно. Пока.
— Пока.
На душе становится легче, когда я вешаю трубку, и во мне растет ощущение умиротворения, когда я смотрю на цветок, который все еще держу в руке. Взглянув на часы, я замечаю, что уже почти полдень.
Черт побери!
Поднимаясь с постели, направляюсь в ванную и, увидев себя в зеркале, издаю стон. Глаза красные и опухшие, и лицо покрыто пятнами из-за того, что я плакала всю ночь.
А Пожарничек сказал, я была красивой.
Вот врун.
Убирая волосы в высокий конский хвост, брызгаю водой на лицо, прохлада - приятное облегчение. Затем чищу зубы, собираюсь принять душ, но слышу, как дверь моей квартиры открывается и закрывается. Я выхожу, и вижу Гейба, держащего две чашки кофе и пакет на вынос.
Он оборачивается, его глаза встречаются с моими.
— Привет, — приветствует он, от его глубокого голоса кожа покрывается мурашками.
— Привет.
— Нашла мою записку?
Киваю.
— И цветок.
Его губы изгибаются в сексуальную ухмылку.
— Хороший ход, да?
— Очень, — соглашаюсь я, улыбка появляется и на моем лице.
Он поднимает то, что держит в руках.
— Я подумал, ты проголодалась, ведь вчера вечером мы ничего не ели.
— Спасибо, — я подхожу, чтобы забрать у него свой кофе и замечаю его опухшие костяшки. Ахая, хватаю его за запястье и дергаю ближе к себе. — Что случилось? — Смотрю ему в глаза, и все замирает во мне, когда я понимаю, что произошло. — О, Гейб, ты этого не сделал. Пожалуйста, скажи, что ты не убил его, а потом купил нам завтрак?
— Я его не убивал, — говорит он, но не добавляет ничего больше.
— О боже! — я начинаю ходить взад-вперед, паника наполняет грудь. — Я все потеряю. Он уничтожит меня и мой магазин. У меня ничего не останется.
Гейб хватает мена за плечи, останавливая мои безумные метания.
— Послушай меня. Он ничего не сделает. Я позаботился об этом. Он больше никогда и близко к тебе не подойдет!
Слезы застилают глаза, размывая силуэт мужчины передо мной.
— Не могу поверить, что ты это сделал, ты большой, милый, глупый наглец, — падаю ему на грудь, рыдая как дурочка.
Он обнимает меня, рукой поглаживая по спине, тем самым утешая.
— Он должен был заплатить за то, что сделал, СиСи. Я не мог позволить ему остаться безнаказанным после того, как он причинил тебе такую боль.
— Никто никогда раньше не избивал кого-то ради меня, — всхлипываю я, чувствуя, что именно таким образом он защитил мою часть.
— Ради тебя, Блондиночка, я надеру задницу любому.
Это самые сладкие и сексуальные слова, которые мне говорили. Шмыгая носом, я поднимаю голову. Он вытирает мои слезы большим пальцем, стирая гораздо больше, чем думает.
— Спасибо, что остался со мной вчера вечером, — шепчу я.
— Не надо благодарить меня. Я рад, что пришел.
— Я тоже, — соглашаюсь с ним.
Его взгляд опускается на мой рот, напряжение в воздухе растет. Сердце стучит быстрее в предвкушении и необходимости почувствовать, как его губы прижмутся к моим, но он сдерживается, не давая нам то, чего мы оба так жаждем.
— Гейб, — еле дыша, я шепчу его имя, пальцами хватаясь за его рубашку.
— Да, Bella.
— Поцелуй меня, — прошу я.
Он сокращает дистанцию между нами, прикосновение его губ заставляет мир под моими ногами перевернуться. Я обнимаю его за шею, жадно прося о большем.
Его рык слышен сквозь поцелуй, когда он сжимает мою попу и приподнимает меня. Я обхватываю ногами его талию, пальцы путаются в его волосах, пока я теряюсь в нем и тех прекрасных чувствах, которые приходят вместе с этим.
— Мы должны поесть, пока еда не остыла, — бормочет он, но его рот ни на секунду не отрывается от меня.
— Не хочу есть. Хочу тебя, — говорю ему.
Хочу, чтобы мне напомнили, каково это, ощущать его прикосновения. Хочу, чтобы он стер все грязные чувства, которые преследуют меня из-за Грэма, и заменил их ощущением своего тела напротив моего.
К сожалению, он сажает меня на столешницу и, отстраняясь, делает совершенно противоположное. Опускает голову мне на плечо, его дыхание резкое.
— Что не так? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, может, я что-то не так поняла.
В тот момент, когда он поднимает голову, разочарование покидает меня, потому что я вижу в его глазах ту же самую потребность, с которой он борется.
— У меня ночная смена, — говорит он, его взгляд наполнен сожалением.
— Ладно... — медленно говорю я, не видя в этом проблемы.