— Он справился и стал главным мужчиной в доме, даже если ему было одиннадцать. Он косил газоны и делал все, что мог, чтобы оплачивать счета. Если бы не Гейб, наша семья не смогла бы жить так, как жила. Даже сейчас он по-прежнему заботится о нас, — говорит она, слабая улыбка появляется на ее губах. — Знаешь, он оплачивает мое обучение. Чтобы я смогла осуществить мечту и стать учителем.
Улыбаюсь ей в ответ.
— Он говорил об этом.
И, конечно же, скрыл важный факт, что он платит за обучение.
— Я считаю, это восхитительно, что вы следуете за своей мечтой, — говорю ей.
— Спасибо, но у меня бы ничего не получилось без моего Габриэля. Другие мальчики тоже хорошие и помогают, но не как Габриэль. Он - наша скала.
Все, что я слышу, заставляет меня лишь сильнее влюбляться в него. Нельзя отрицать, что этот мужчина порой вспыльчив, но он хороший человек. После моего отца он лучший из тех, кого я знаю.
— На протяжении многих лет боль от ухода отца превращалась в гнев. Очень глубокий гнев, — говорит она. — Не удивлюсь, если это и есть причина, по которой он сначала недооценил тебя.
Зная теперь все это, должна согласиться с ней, но мысль о том, что он даже на секунду подумал, будто я была кем-то вроде женщины, ради которой его отец оставил семью, ранит меня. Замечание Каталины, сказанное ему в минувшие выходные, внезапно приобретает смысл. От чего я чувствую злость на обидчицу Гейба, но мне так же тошно от того, что меня поместили в одну категорию с этой разлучницей.
Отвлекаюсь от своих мучительных мыслей, когда Марисоль касается моей щеки.
— Возможно, мой Габриэль сначала и недооценил тебя, но я знаю, что он разглядел в тебе чудесную женщину, которой ты и являешься. Он хороший мужчина, просто иногда гнев, который он носит в себе, сбивает его с пути, — говорит она, похлопывая меня по груди.
Если кто и может понять, каково это, - жить с болью, так это я. В нашей жизни существуют моменты, которые бесповоротно меняют нас и, независимо от того, как сильно нам хочется иметь возможность вернуться назад и изменить прошлое, чтобы избавить себя от подобного горя, обратной дорогие нет. Все, что мы можем сделать, это научиться каждый день жить с этой потерей.
— У вас прекрасная семья, — шепчу ей. — Спасибо, что позволили быть ее частью.
— Нет необходимости благодарить меня. Теперь, когда ты с Габриэлем, моя семья - твоя семья. Как сильно бы я не любила своих мальчиков, я всегда хотела девочку, чтобы заниматься с ней всякими женскими штучками. Возможно, теперь мне это удастся.
— Я определённо помогу вам в этом. Никто больше меня не любит всякие девчачьи дела, это уж точно.
Она усмехается и треплет меня по щеке, так же, как, похоже, делают все женщины в этой семье.
— Тогда все в порядке. Сегодня я научу тебя, как готовить любимое блюдо моего Гейба, а в следующий раз ты возьмешь меня на шоппинг и научишь всем модным премудростям.
Именно в этот момент я понимаю, что мы с этой женщиной точно станем отличными подругами.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТЬ
Гейб
Горячая вода льётся по моим больным мышцам, даря облегчение после самой изнурительной смены, которая у меня была. Три автомобильных аварии и два пожара.
Один смертельный исход.
Определенно, не самый великий гребаный день. Наверное единственное, что мне не нравится в моей работе, когда чья-то жизнь не подвластна мне. Иногда просто бывает слишком поздно.
Необходимость видеть СиСи сильнее, чем когда-либо. Я хочу похоронить себя в ее теле и забыть все, что случилось сегодня. К сожалению, она работает допоздна, поэтому мне придется подождать.
С этой удручающей мыслью я выключаю душ и направляюсь в свою комнату, чтобы одеться. Надев джинсы, я тянусь к рубашке и тут слышу звонок в дверь. Хмурюсь, пока спускаюсь вниз, чтобы посмотреть, кто там, но от угрюмости не остается и следа, когда я открываю дверь, обнаруживая единственную женщину, которую безумно хочу видеть.
CиСи держит корзину для пикника, на плече одна из ее нелепых сумочек, голова маленькой собачки-крысы выглядывает из неё.
— Блондиночка, — приветствую ее, мое удивление очевидно, — думал, ты сегодня вечером работаешь.
Она прислоняется к дверному косяку, соблазнительная улыбка появляется на идеальных розовых губах.
— Джил была мила, и сказала, что поработает вместо меня, так чтобы я могла приехать и преподнести тебе сюрприз. — Она поднимает корзину, ее взгляд взволнованный.
— Что там?
— Дай войти, и все увидишь сам.
Улыбаясь, я отхожу в сторону, и она заходит в квартиру, направляясь прямиком на кухню. Мой взгляд падает на ее дерзкую попку. Теннисная юбка достаточно короткая и едва прикрывает ее стройные бедра, от чего мой член тут же твердеет.
Задушив стон, я усмиряю свою потребность и следую за ней на кухню, чтобы посмотреть, что она делает. Мои благие намерения исчезают в тот момент, когда она поворачивается, и посылает мне эту свою улыбку.
Это именно то, что нужно, чтобы воспоминания о моем дерьмовом дне исчезли.
Я обнимаю ее за талию, и притягиваю ближе, чтобы попробовать ее на вкус, небольшой контакт ее губ с моими заставляет мою кровь закипеть. Уверен, я могу целовать эту девушку до конца своей жизни и никогда не устану.
Нас прерывают, когда между нами втискивает свой влажный нос ее собака. СиСи хихикает и отстраняется, поглаживая его спину.
— Надеюсь, ты не против, что я пришла с ним. Мне было стыдно снова просить миссис Билсон об одолжении.
— До тех пор, пока он не станет гадить или мешать мне получать удовольствие в собственном доме, ему здесь рады.
— Ничего такого, обещаю.
Она целует его в макушку, а затем ставит на пол. Пес удаляется, обнюхивая пол, пока исследует новую обстановку.
— Готов к своему сюрпризу? — спрашивает она, волнение снова озаряет ее лицо.
— Да. Особенно если он включает тебя без одежды.
— Не совсем. Прибережем это на десерт, — говорит она, нахально подмигивая. — Сначала давай поужинаем. — Она снимает крышку с корзины и наклоняет ее, чтобы показать мне, что внутри. — Тадам!
Запах, доносящийся из корзины, заставляет мой живот заурчать от голода.
— Ты хорошо меня знаешь, Блондиночка.
— Угадай, кто это приготовил?
Я округляю глаза, ее вопрос поражает меня.
— Серьёзно?
— Будь уверен. Твоя мама помогла мне.
Ещё один сюрприз.
— Ты ходила к моей маме?
— Ага, и мы отлично провели время. Оказывается, готовить не так сложно, как я думала. Ну, если не считать сырого мяса, — добавляет она, заметно дергая плечами.
Как бы я не был изумлён, не могу отрицать давление в груди, когда осознаю, что она вышла из своей зоны комфорта.
— Пойдём, давай поедим, пока все не остыло, — говорит она, неся корзинку к столу.
Пока она идет, я хватаю пару тарелок и приборы. К тому времени, как возвращаюсь, она разложила всю еду, включая пиво для меня и «Маргариту» для себя.
— Ты все продумала, — замечаю я, впечатленный всем этим.
— Так и есть, и очень горжусь собой. А теперь сядь и скажи мне, какое все вкусное, даже если получился полный отстой.
Ни единого шанса, что у нее получилось невкусно, особенно если ей помогала моя мама.
Мы оба занимаем свои места, и она выжидающе смотрит, когда я откусываю первый кусочек. Подумываю над тем, чтобы пошутить над ней и сказать, как все ужасно, но надежда в ее глазах и райский вкус на языке, заставляют меня поступить иначе.
— Просто потрясающе, Bella, — стону я.
— Да! — Она вскидывает кулак в воздух. — Я совсем не хуже Марты Стюарт.
Усмехаюсь, но усмешка быстро исчезает, когда смотрю на ее красивое лицо.
— Я ценю все это, но ты ведь знаешь, что не должна готовить мне. Я имел в виду то, что сказал той ночью, CиСи.