— Вот ты где, я волновалась, — говорит она, обнимая меня за шею.
Притягиваю ее ближе, ощущение стройного тела напротив моего, уменьшает мое смятение.
— Прости, я опоздал, — бормочу я, уткнувшись лицом ей в волосы.
От моего резкого тона она делает шаг назад и касается рукой моей челюсти, глаза наполнены беспокойством.
— Все в порядке?
Мне очень хочется ответить «нет. Рассказать ей обо всем, что произошло, но я держусь, зная, что сейчас не время. Не хочу испортить ей вечер.
— Угу, Bella. Я в порядке.
В ее глазах мелькает сомнение, но, к счастью, она не настаивает.
— Где твоя мама? — спрашивает она, глядя мне за спину.
Вопрос усиливает боль в моей груди.
— Она не смогла прийти.
— Очень плохо, — замечает она, и в ее голосе звучит разочарование. — Ладно, я оставила для нее VIP-пакет. Там есть винтажный шелковый шарф, потому что я знаю, как сильно тебе нравится этот материал, — ее тон поддразнивающий, когда она ударяет меня плечом.
— Она не нуждается в этом дерьме, CиCи. Она простая. Я же тебе говорил.
Ее улыбка дрожит, боль отражается в глазах.
Я качаю головой, от чувства вины все в груди сжимается.
— Прости. Не хотел грубить. Просто сегодня плохой день.
— Что произошло? — спрашивает она, потянувшись к моей руке. — Расскажи мне.
— Не здесь, Bella. Прямо сейчас я хочу забыть об этом и наслаждаться вечером с тобой, — чтобы показать ей, что именно это имею в виду, я поднимаю ее руку ко рту и целую пальцы.
— Ладно. Но позже мы поговорим об этом.
Киваю, соглашаясь с ней.
— Пойдем, — улыбается она и тянет меня за руку. — Мама и Эмили с нетерпением ждали твоего приезда.
Когда она ведет меня через толпу людей, женщина оборачивается через плечо, замечает нас и направляется к нам. Судя по светлым волосами, зеленым глазами и характерным чертам, я не сомневаюсь, что это мама СиСи. Все в ней кричит о богатстве, но у нее такая же улыбка, как и у ее дочери.
— Именно с этим мужчиной я так долго ждала встречи? — спрашивает она, глядя мне в глаза.
— Да. Мам, это Гейб. Гейб - моя мама, Элизабет Кенсингтон.
Я протягиваю руку.
— Миссис Кенсингтон, приятно, наконец, познакомиться с вами.
— А мне с тобой, Гейб. Моя дочь говорит о тебе только хорошее. Спасибо, что позаботился о ней, пока меня не было.
— Мне это доставило удовольствие.
CиCи посылает мне одну из своих фирменных улыбок, которая поражает меня в самое сердце, и все дерьмо, случившееся ранее, уходит на второй план.
Другая пара подходит к нам, чтобы познакомиться, и я узнаю в них Райдера и Эмили со свадебной фотографии СиСи в ее квартире.
— Это он? — спрашивает Эмили.
— Это он, — гордо улыбается СиСи, — Гейб - моя лучшая подруга Эмили.
— Приятно познакомиться, — говорю я, пожимая ей руку.
— Мне тоже, Гейб. Я много слышала о тебе последние несколько недель.
Судя по улыбкам, которыми они обмениваются с СиСи, у меня не остается сомнений, что она знает все.
CиСи указывает на Райдера.
— А этот жизнерадостный парень - ее муж, секретный агент Коди Бэнкс. Он крутой. Даже носит пистолет.
Он, кажется, не очень рад нахальному представлению, но не удивлен.
— Райдер, — поясняет он, пожимая мне руку. — Тебе очень повезло, что ты нашел такое сокровище, как она.
Впервые после катастрофы, произошедшей в доме матери, я чувствую, как у меня на губах появляется улыбка.
CиСи усмехается, нисколько не оскорбленная его холодным сарказмом.
— Пойдем, позволь мне представить тебя всем остальным.
К сожалению, другие люди, с которыми я знакомлюсь, не такие классные и открытые, как ее мать и друзья. Некоторые смотрят на меня с неодобрением, некоторые даже задирают нос. СиСи не обращает на это внимания.
Вечер продолжается, и я чувствую себя еще более неуместно. Не в первый раз ко мне подкрадывается мелочное чувство сомнения, когда я думаю как, черт возьми, она и я сможем быть вместе, когда мы родом из двух совершенно разных миров. Пока я рос, я ненавидел тот мир, в котором росла она.
Просто продержись следующие пару часов, а затем никогда не соглашайся делать это снова.
В конце концов, подходит фотограф из какого-то модного журнала и спрашивает CиCи, может ли он сделать еще несколько фотографий с ней. Сиси соглашается и кладет руку мне на талию, но леди неловко прочищает горло и спрашивает, может ли она сфотографировать лишь ее.
То, что меня не воспринимают всерьез, более чем очевидно всем, кроме СиСи. Ее улыбка не увядает ни на секунду.
Она действительно ничего не замечает.
От чего мне следовало бы злиться, но я не злюсь. Она не понимает подобное, и не думаю, что когда-то поймет.
— Я сейчас вернусь, хорошо?
Когда я киваю, она встает на цыпочки и целует меня в щеку.
Стоит ей исчезнуть в толпе, я иду в пустой угол комнаты, нуждаясь в небольшой передышке. По пути я все же решаю умыкнуть бокал шампанского. Ослабив галстук, одним глотком выпиваю шипучую жидкость.
— Судя по всему, ты наслаждаешься своими обязанностями так же, как и я, — говорит Райдер, подходя, чтобы присоединиться ко мне.
— Обязанности не напрягают меня так сильно, как люди, — я замолкаю, думая о том, как плохо это звучит, и смотрю в его сторону. — Без обид.
Он ухмыляется.
— Я не в обиде. Я вписываюсь сюда примерно так же, как и ты. Но моя жена вписывается везде, куда бы она ни пошла, так что я смирился с этим ради нее.
Могу это понять, потому что именно так и пытаюсь сделать.
— Итак, CиCи сказала, что вы, ребята, знакомы друг с другом со средней школы, — говорю я, решая немного поболтать.
— Да. Большую часть жизни мы ходили в школу вместе, но, давай просто скажем, зависали совсем в разных компаниях.
По крайней мере, эта информация не удивляет меня. Он совсем не похож на парня, который стал бы общаться с какой-то компанией.
— Так было до выпускного класса, пока она не избила меня сумкой, и вот тогда мы впервые поговорили друг с другом.
Весело смотрю на него и ухмыляюсь.
— Она упоминала об этом.
— Уверен в этом. Ей нравится рассказывать всем эту историю и чрезмерно драматизировать.
Я усмехаюсь.
— В этом вся Блондиночка.
Телефон в кармане вибрирует, прерывая наш разговор. Вынимая его, я вижу, что это моя мать. Последнее, чего я хочу, это ответить на звонок, но она звонила, по крайней мере, четыре раза, и, зная ее, она, вероятно, беспокоится, что я уже лежу мертвый в канаве.
Извинившись, я направляюсь к задней части комнаты для уединения и ненароком задеваю плечо какого-то парня, стоящего с группой людей, выпивая и общаясь. Извиняюсь, но останавливаюсь, когда он вручает мне пустой бокал.
— Я возьму еще один, — говорит он, даже не удосуживаясь взглянуть на меня, его глаза прикованы к группе мужчин перед ним.
Смотрю на пустой бокал, не делая никакой попытки взять его.
— Простите?
Наконец, он смотрит на меня, его раздражение и неодобрение очевидны.
— Еще одно шампанское, — говорит он. — Ты говоришь по-английски?
Каждый мускул в моем теле напрягается, кровь ревет в ушах.
Когда я не отвечаю, он возвращается к остальным.
— Языковой барьер в наши дни переходит все границы.
Его слова уничтожают то, что осталось от моего драгоценного контроля, и у меня перед глазами все краснеет. Мой кулак приземляется на его лицо, сразу же отправляя его на пол.
— Как тебе такой языковой барьер, козел!
Присутствующие ахают от ужаса, и кучка людей спешит, чтобы помочь ему встать на ноги.
СиСи проталкивается сквозь толпу, ужас и смущение искажает ее черты. Она смотрит то на меня, то на мужчину, боль и неверие в ее взгляде.
— Что, скажи на милость, ты творишь?
На кончике языка вертятся слова объяснения, но вид презрения на лицах всех остальных заставляет меня закрыть рот. Никакое объяснение их не устроит, поэтому не буду даже пытаться.