Выбрать главу

Он произнес название статьи нараспев, глядя на нее блестящими черными глазами.

– Ну и что? – голос жалко дрожал. – Мне заплатили за это, я и делала. Откуда я знала, зачем им это нужно?

– Знали, Светлана Ивановна, знали, – невозмутимо покачал головой Тандаджи. – Только зачем-то отказываетесь говорить, помогать нам. Вот скажите мне, вы ведь тоже женщина, неужели вам не жаль похищенную? Быть может, информация, которую вы скрываете, может спасти ей жизнь. А вы покрываете знакомых, которые бросили вас на растерзание спецслужбам. Думаете, они не понимали, что вас будут допрашивать?

– Да не знаю я ничего, – не удержалась, всхлипнула. Стало стыдно. По поводу принцессы она не задумывалась, все мысли были о другом. Пока ее высочество не вернулась, Света и не верила, если честно, что поиски увенчаются успехом. Да и не казалось, что драконы причинят принцессе вред. А по поводу заботы о ней… Светлана прекрасно понимала, что об этом они думали меньше всего.

– Понятно, – холодно повторил смуглолицый. – Сотрудничать отказываетесь. Марк, ты что-нибудь узнал?

Света повернула голову и увидела, как один из сидевших на койке, молодой человек с круглым лицом, покачал головой.

– На ней ментальный блок. Непрошибаемый. Ничего не считывается, ни воспоминания, ни даже эмоции. Единственное, что могу сказать, – врет. И боится. Так сильно, что даже блок не спасает.

Конечно, она боялась. Кто бы не боялся? И какой на ней может быть блок?

– Вот и наш менталист говорит, что врете, Светлана Николаевна. И кто вам поставил блок? Тоже не знаете?

Она отрицательно покачала головой, уже ненавидя и этот тягучий голос, и пугающий ее прищур.

– Что же нам с вами делать? Не пытать же, в самом деле?

Он произнес это будто в шутку, но в глазах его девушка видела готовность и пытать, и ломать, и допрашивать дальше. Заплакала от страха и жалости к себе; еще и желудок заурчал, видимо, окончательно проголодавшись от нервов.

– А сейчас ведь можете все рассказать, и мы вас отпустим, только браслет следящий наденем, чтобы иметь возможность вызвать, если появятся дополнительные вопросы, – добрым-добрым голосом увещевал Тандаджи. Добрым до тошноты. – Поедете домой, к родителям, покушаете, отдохнете. А то ведь придется родителей сюда звать, вдруг они расскажут больше? Камер у нас много, на всех хватит…

Это был точно рассчитанный удар, и он попал в цель. Только не родителей. У папы слабое сердце, у мамы нервы. Стоят ли этого ее драконы? И как дальше жить после того, что она сейчас сделает? Как уважать себя дальше? И что сказать тому, кто обещал вернуться, – если все-таки вернется?

– Не надо родителей, – сказала Света, давясь слезами и чувствуя себя школьницей на ковре у директора. И зачем только красноволосые с ней всем этим поделились? Вот и поиграла в сильную и стойкую, только хуже сделала. – Я все расскажу. Но я и правда не много знаю. Они откуда-то с юга, из пустыни. Говорили, что долго находились в горе́, потом проснулись. Ее высочество им нужна для заключения брака с их правителем.

Девушку еще долго допрашивали, по несколько раз задавая одни и те же вопросы, словно проверяя, уточняли детали, просили описать каждый день с утра до ночи, записывали за ней. Потом дали расписаться и действительно отпустили, надев предварительно на ногу плотный тонкий браслет с бирюзовой полосочкой. Этот браслет перемещал носителя к вызывающему, если тот не отзывался на приглашения добровольно. И ей категорически не рекомендовали пытаться его снять, иначе последствия будут очень болезненными.

Из камеры Свету вывели вполне доброжелательно, проводили до ворот и оставили одну. А чего им не быть доброжелательными? Пережевали ее и проглотили, как вафельную.

Чувство было омерзительное, от пережитого страха трясло, а от волнений болела голова. Девушка брела к автобусной остановке и с грустной усмешкой вспоминала, как высокомерно сердилась на девчонок-администраторов, давших против нее показания. А теперь она сама почувствовала на своей шкуре, каково это – предавать тех, кто тебе дорог. И оправдывать себя тем, что мало кто устоял бы против катка по имени Майло Тандаджи, она не собиралась.

Марина

Я открыла глаза с ощущением, что выбираюсь из какого-то зыбкого колышущегося серого киселя. Все тело болело, как после марафона. Видимо, разряд, полученный от Василинки, сработал как электростимулятор мышц. Простимулировала, так сказать, мне сестренка весь организм. Хотя я сама дурочка – полезла к ней, ничего не зная и не умея.

Как горох посыпались воспоминания, и голова закружилась. Огромный уносящий Ангелину ящер. Черные глаза Василины и клокочущая внутри нее энергия. Почему в нашей семье ничего не может пройти нормально? И где же Вася, почему я ее не чувствую?