Выбрать главу

– Ты же знаешь, что не получится, Вась, – сказала я серьезно. – Из вас двоих корона выбрала тебя.

– Знаю, – признала она со вздохом. – Но как бы я хотела, чтобы она была здесь! Я с ума сойду, пока разберусь со всем этим. Мариш, я понимаю, что ты еще совсем слабенькая, но, может, когда почувствуешь себя лучше, сможешь поехать с поисковой группой? Я сама только ощущаю, что она где-то на юге, жива, но, хоть убей, никакой конкретики. А у тебя всегда это лучше всех получалось…

– Я бы с радостью, Вась, но со мной что-то после удара случилось. Я вас вообще не чувствую. Никого. Я как очнулась – испугалась, думала, что-то страшное с вами произошло…

– Прости, Мариночка, это все из-за меня. – Теперь я с ужасом увидела в глазах сестры слезы. Она улыбнулась моему испугу, виновато шмыгнула носом. – Вот такая я королева-плакса. Позорище. У меня после родов гормоны играют: то реву, то ругаюсь. Сила еще эта неуправляемая, как разозлюсь – всё вокруг летает, меня уже весь персонал боится. Тут пришли министры за подписями о своем переназначении, а у Мартинки колики, я нервничаю. Сорвалась на них, чуть по стенам не размазала. Бедный Мариан. Как он меня терпит – непонятно. Я уже измотала его своими жалобами.

– Он тебя любит, – сказала я с теплотой и некоторой тоской.

– И за что, скажи? Я себя чудовищем каким-то чувствую. Тебя чуть не убила, зачаровала половину аристократии, муж весь избитый ходит, как и твой Кембритч.

Я пропустила слово «твой».

– Вот его мне вообще не жалко, Вась. Если бы не он, ничего бы этого не произошло. Я бы по-прежнему работала в больнице, Ани – в школе, вы с Марианом спокойно жили бы в поместье, девчонки учились…

– …А страна катилась бы в пропасть, – строго сказала внезапно успокоившаяся сестра. – Марина, я понимаю, что он поступил с тобой жестоко и подло. И не заставляю любить его или прощать. Вряд ли и я смогу простить его за тебя. Но ведь выбора у нас не было, рано или поздно пришлось бы вернуться. И если бы это случилось поздно, погибло бы еще больше людей.

– Зато у него был выбор, – ответила я упрямо.

– У него и на коронации был выбор, – сестра аккуратно положила снова задремавшую дочку в кроватку. – Он мог и не помогать Мариану. И тогда, возможно, переломом носа мой медведь бы не отделался.

Ну конечно, за мужа она готова простить кого угодно. Жаль, что я не такая добрая.

«Ты предвзята и знаешь об этом. Тебе просто не за что будет держаться, если ты перестанешь на него злиться».

– Когда тебя выписывают? – сменила я тему.

– Обещают завтра. Тебя тоже?

– Ага, если показатели будут в норме.

– Ты останешься во дворце? Я одна не выдержу, Марин. Хотя бы на месяц, а? Меня обещал Алмаз Григорьевич научить справляться с силой, коллеги зовут к себе с визитами. Тоже обещают показать, что умеют. Может, и ты со мной, Марин? Тебе тоже нужно поучиться. Ведь пока дети не вырастут, случись что со мной и если Ани не вернется, тебе быть регентом.

Я хотела сказать, что она не одна, что у нее есть муж, семья, что приедет отец с Каролишей, а мне дурно от мысли, что я еще хоть какое-то время пробуду во дворце. Что обязательно найдут Ангелину, что регент из нее куда лучше, чем я. Что удар, скорее всего, выжег не только умение чувствовать сестер, но и вообще всю мою силу, и поэтому учиться мне будет нечему. Что с Васей ничего случиться в принципе не может – с таким-то мужем.

Но я была ей нужна и поэтому сказала:

– Конечно, Васют, я буду с тобой столько, сколько потребуется.

Люк Кембритч

Самый паршивый день – день, когда от тебя ничего не зависит. Ты, несмотря на доходчивые угрозы начальства приклеить тебя к койке, если не долечишься, сбегаешь домой. А вслед за тобой приезжают штатные виталисты и врачи, фиксируют тебе ногу и начинают интенсивный курс восстановления. А невозмутимый любимый руководитель говорит, что раз некий Кембритч такой прыткий и так торопится встать в строй, то он ему в этом поможет. Заодно тот получит массу острых ощущений – ведь ему, Тандаджи, для такого ценного сотрудника ничего не жалко.

И плевать, что сращиваемая наскоро нога болит, словно из нее демоны тянут все жилы, и кричать не позволяет только нежелание ударить перед коллегами в грязь лицом. Плевать, что повышается температура и иногда случаются некрасивые судороги. Этот способ восстановления и не используется-то почти, потому что крайне дорог, и при этом не каждый его выдержит.