— Спасибо, вам молодой человек. — улыбнулись иностранцы и зашагали в указанном Максом направлении.
Платов младший сел, заметив, открывшего от удивления рот, отца. Тот даже говорить перестал, с восхищением таращась на сына.
— Ну, Макс, ты даешь! — дружески хлопнул его по плечу родитель.
— Да чего уж там? — пожал плечами парень.
Отец хмыкнул и, прежде чем вернуться к разговору, тихо пробормотал:
— Видимо, не зря я твоей репетиторше по «косарю» за каждое занятие отваливал. Вон как «шпрехаешь»…
Подивившись словам отца, Макс невольно принялся прислушиваться к окружавшим его людям: все они говорили на «великом и могучем». Даже парочка чернокожих кудрявых ребят, обсуждали какую-то компьютерную программу на языке Пушкина…
«Что за…», — подумал, было, парень и ощутил, как стыренное колечко, буквально, пылает на его мизинце. Его взгляд на побрякушку перехватил папа и, прервав разговор, недовольно приказал:
— Сними цацку! Что за замашки у тебя? Вроде мужик растет, а как девка, на себя все цепляет! Тьфу!
Макс покрутил колечко, не желавшее так просто сниматься, но, все же, стащил его. Зал вылетов тут же наполнился гулом непонятных голосов. Парнишки говорили на французском, слышалась английская и другая, вообще непонятная речь.
«Кольцо!» — ошарашенно подумал Макс и незаметно для папы, надел его обратно. Опять все вокруг стало ясным. — «Вот это да! Ну и сувенирчик я прихватил из тайника! Интересно, какие возможности может дать корона?»
Лицо Макса, по мере того, как он осознавал, какие перспективы открывает ему эта «побрякушка», делалось все более озаренным.
Глава 4
Я вышла на проспект и подняла руку. Единственная ехавшая в этот час тонированная лада тут же затормозила. Объяснила водителю куда следует ехать и, уловив его заинтересованный из-под круглых очков, какой-то нехороший взгляд, все же, с опаской села на заднее сидение. Других-то машин все равно не наблюдалось.
Водитель ехал всю дорогу молча, не приставая, и я расслабилась — мало ли какое выражения лица бывает у людей. А зря…
— Приехали, — притормаживая, произнес мужчина. — Дальше куда?
Если бы я сама знала, куда! Вроде по этой дороге с утра нас вез автобус. Теперь надо выйти и сообразить, под каким кустом мне стало плохо, и где реальность пошутила над нами, выдав неправильный путь.
— Тут, наверное, выйду, — неуверенно проговорила я и полезла в карман за наличностью, — сколько с меня?
Водитель обернулся, оценивающе оглядел попутчицу, и толстые губы его растянулись в циничной улыбочке:
— А может, так договоримся?
Вот такого я не ожидала! Подарочек, блин, на День Рождения! Только извращенца мне не хватало для полного счастья! Опрометью кинулась из салона — благо в отечественном автомобиле не было автоблокировки дверей. Но и мужчина с непристойным предложением не мешкал. Выбежал следом, гад.
Сердце ухало в груди, не разбирая дороги, в темноте, я неслась прочь от преследователя. Сильно ударилась ногой о придорожный камень и упала навзничь.
Водитель нагнал в два счета. Присел, сволочь такая прямо на мою пятую точку, придавил собой, пытаясь скрутить руки. Рывком развернул к себе. Что-то острое воткнулось мне в шею, царапая кожу в районе горла.
— Что же ты такая несговорчивая? Хотел по-хорошему, а теперь, как получится.
Я с отвращением глядела на вспотевшее пухлое лицо мерзавца и его сальную челочку, практически касавшуюся моего лба. Потом скосила глаза вниз и поняла, что он держит нож прямо у сонной артерии. Бли-и-ин… как же страшно! Вот чего меня понесло на ночь глядя?!
— Отпустите!
— Угу, — нагло ухмылялся он. — Сейчас!
— Я отдам вам все деньги и драгоценности. Только не троньте. Вот, — мне кое-как удалось высвободить руку, — колечко, заберите! — дрожащими пальцами стянула ободок с руническими, как мне всегда казалось, символами и протянула нападавшему. — Еще серьги и цепочка, в кармане — деньги!
— Ой, насмешила! — хмыкнул мне в лицо кислым запахом извращенец. — Мне не цацки твои нужны, а кое-что получше!
О, Боже! Вот попала, так попала. Но в мои планы это совершенно не входило, и крепко зажав колечко в руке я отбивалась от него как могла, царапаясь и кусаясь без разбору. Дурацкие очки его слетели, явив маленькие поросячьи глазки.
— Да что же ты такая несговорчивая! — прошипел мужчина и ткнул мне ножиком куда-то под ребро.
Кипяток обжигающей боли подействовал на меня лучше озверина. Я неистово царапалась, кусалась и брыкалась, как могла, словно в меня вселилась взбесившаяся кошка. Скорее всего, попала уроду ногтем в глаз, потому как обидчик вскричал точно раненый зверь, и, зажав лицо ладонями, отпрянул-таки от меня. Извернувшись, я ухитрилась скинуть его с себя и, держась за левый бок, почему-то ставший мокрым и теплым, быстро поковыляла в придорожные кусты.