Кто же такой Макс? Безусловный король не только нашего класса и школы, но и к тому же, самый завидный жених всего городка — высокий, мускулистый, симпатичный… Нет, "симпатичный" — неправильное слово. Красивый, как Аполлон — вот единственно верный эпитет, одного этого было бы достаточно, для завтрашнего выпускника. Но не тут-то было. Макс, ко всему прочему, был сыном влиятельного бизнесмена и единственным наследником сети супермаркетов и ресторанов по всей области. Надо ли говорить, что о нем воздыхали не только все девушки нашей школы, но и остальных учебных заведений?
Я знала, что не стоит в него влюбляться — бесполезно. Огромная конкуренция, избалованность вниманием, вседозволенность сделали его жестоким, циничным, самовлюбленным павлином, снисходившим до общения только с Оксаной, ну и ее подхалимками, иногда. Но, сердцу, как говориться, не объяснишь, что такой как мне не подобает даже смотреть на него, не то, что мечтать.
Чтобы немного отвлечься от дурноты, я краем глаза наблюдала за ним. Он, и еще пара парней гоготали, смотря видео на смартфоне, и, по тому, как Екатерина Федоровна, старательно отворачивалась от них, можно было сделать вывод, что ролик был не очень приличного содержания.
— Масленка, ты залетела что ли? — вдруг раздался громкий голос Оксаны, перекрыв ненавязчивую музыку, лившуюся в салоне.
Стайка девочек, окружавших классную деву, прыснули от смеха. Парни тоже притихли, а потом загоготали с новой силой.
Я, покрепче зажав рот ладонью, со злостью уставилась в умопомрачительно красивые синие глаза местной красавицы, обрамленные идеальным частоколом наращенных ресниц. Ну почему к ангельской внешности этой куклы прилагался такой гнусный характер? Ведь, если обладаешь стройной фигурой, длинными, густыми, платиновыми от природы волосами, пухлыми губами, ровной белоснежной улыбкой и чистой фарфоровой кожей, и сам Макс Платов снисходит до общения с тобой, чего не радоваться жизни? Зачем шпынять обычную заурядную одноклассницу, к тому же с недавних пор круглую сироту … У тебя и так все есть. Не хватает самоутверждения, за счет унижения другого?
Кстати, мое прозвище, целиком и полностью придумано ей. Это надо было додуматься, настолько исковеркать мое красивое греческое имя «Оливия», до контейнера, где содержится масло! Слава Богу, завтра я увижу оскал этой красивой гиены в последний раз. На выпускной уж точно не пойду, а во время экзаменов, надеюсь, мне будет не до нее.
Тем не менее, насмешка Оксаны подвигла Екатерину Федоровну повнимательнее взглянуть на занедужившую меня.
— Остановите, пожалуйста, автобус, — встревоженно попросила она.
Надо сказать, что ее просьба прозвучала очень вовремя. Едва автобус раздвинул шипящие двери, я пулей вылетела в ближайшие придорожные кусты. Голова кружилась, а до болезненно обострившегося слуха, то и дело, долетал диалог Макса и Екатерины Федоровны:
— Правильно, Максим, ты же настоящий джентльмен, вот и пригляди за леди. Вдруг ей помощь нужна.
Видимо, Платов решил воспользоваться остановкой в своих целях и пошел в противоположные от меня кусты.
— Угу, — буркнул он, расстегивая ширинку, — всю жизнь мечтал смотреть на то, как выворачивает Масленку.
Дурацкое прозвище, вырвавшееся из его уст еще сильнее ранило меня. Ну да, на то, как рвет другого человека, смотреть то еще удовольствие, ну зачем же так грубо? Что я сделала всем им? И Максу в частности?
Тем временем, мне немного полегчало, присев прямо на землю, тяжело дышала и бездумно глядела на серое, хмурое небо. Заметно похолодало, и я поежилась в тонкой курточке, больше носившей декоративное предназначение, нежели чем согревающее.
— Сейчас немного посижу, отдышусь и пойду в автобус, — тихо проговорила я в воздух, наблюдая, как этот самый воздух паром клубится у моих губ — прям как осенью или зимой…
Вот тебе и лето «не за горами»… однако, как резко похолодало. Я взглянула на дорогу и обомлела еще больше: автобус исчез! Но это было еще полбеды, вместе с автобусом исчезла и дорога. Вместо нее, между гор вилась пыльная, поросшая бурьяном и заваленная камнями узкая тропка.
— Что за чертовщина? — выругалась я и испугалась одновременно.
Обернулась по сторонам: вокруг ни души, лишь тишина, нарушаемая колыхающимися от ветра ветками кустов и деревьев, да плеск волн реки, огибавшей неприступные горы.
Зашуршала галька, и, обернувшись, я увидела вышедшего на дорогу Макса, с кислым, точно съел килограмм лимонов, лицом.