Дверь квартиры Колоярцевых располагалась прямо по центру в общем коридоре. Долго гадать мне не пришлось – дверь, разумеется, оказалась опечатанной. Подойдя вплотную к двери, я обнаружила, что массивная металлическая дверь была снабжена аж тремя замками, на мой взгляд, весьма надежными. Стараясь действовать как можно тише, я извлекла отмычки и принялась подбирать нужную. К моему неописуемому облегчению, дверь оказалась закрыта лишь на один, самый незамысловатый из трех замок. Вероятно, сотрудники полиции, уходя, попросту захлопнули дверь. Да ведь квартира опечатана, кому придет в голову туда соваться? Но вот ведь нашлась одна такая. Ни в чем нельзя быть уверенным в наше-то время.
Оказавшись в квартире, я первые несколько секунд осматривалась, пытаясь сориентироваться. Квартира оказалась типовой трешкой. Пройдя через небольшую темную прихожую, я оказалась в гостиной. Это была самая большая комната в квартире, обставленная, по моим меркам, довольно старомодно. Вдоль стены располагалась мебельная стенка, лет сорок назад служившая предметом гордости владельца. Теперь же этот набор шкафов различного назначения воспринимался как нечто архаичное. Видимо, сестер Колоярцевых меньше всего занимал вопрос, как именно кто-то воспринимает обстановку в их личном пространстве. Они жили, как им удобно, и, на мой взгляд, правильно делали.
Несколько отсеков стенки было отведено под книжные шкафы. Мельком взглянув на ряды книг, я заметила, что часть из них недавно вынимали, а после кое-как, видимо, впопыхах, втиснули на место. Почему-то меня это насторожило, но я решила отложить анализ своих ощущений на потом.
Выйдя из гостиной, я открыла другую дверь и оказалась в комнате поменьше с наполовину задернутыми шторами. Первой привлекла к себе внимание кровать у стены с незаправленной постелью и отброшенным одеялом. У изголовья кровати примостилась тумбочка с настольной лампой, возле которой я заметила два небольших флакона с лекарствами. Вне всяких сомнений, это и есть спальня покойной Колоярцевой. Я приблизилась к изголовью кровати и, достав из рюкзачка небольшой пакетик, осторожно поместила в него оба пузырька. Внимательно осмотрев спальню, я не обнаружила ничего примечательного. У окна стоял массивный письменный стол, с виду довольно старый. Видимо, когда-то за ним работал еще отец Колоярцевых. На столе аккуратной стопкой лежали учебные пособия и методички. Выдвинув один из ящиков, я заметила несколько рецептурных бланков и листков со штампом поликлиники. На всякий случай я и их отправила в рюкзачок вслед за лекарствами.
После осмотра спальни Антонины Сергеевны я переместилась в следующую комнату, оказавшуюся самой маленькой. И она же была самой светлой и уютной. Над небольшим диваном у стены – портрет девушки с траурной ленточкой в нижнем углу. Я подошла ближе и вгляделась в фотографию. Анжелика Витальевна оказалась права: Виктория Колоярцева действительно выглядела хрупкой и очень юной. Правда, смотревшей на меня с портрета девушке можно была дать года двадцать три, это уже далеко не подросток. Но все же, не знай я настоящего возраста Вики, мне бы и в голову не пришло, что передо мной фотография тридцатипятилетней женщины. Широко распахнутые мечтательные светлые глаза на худеньком личике, едва заметная легкая улыбка.
Комната Вики Колоярцевой разительно отличалась от спальни ее старшей сестры. Оформленная в переходных светло-терракотовых тонах, спальня Вики вовсе не выглядела шаблонно-скучной, словно сошедшей со страниц многочисленных журналов по дизайну интерьеров. Вике удалось привнести в окружающее ее пространство некую изюминку, индивидуальность.
Я невольно поймала себя на мысли, что мне приятно находиться в этой комнате, и это несмотря на то, что мне было хорошо известно о трагических событиях, произошедших в этой квартире с разницей примерно в год. В комнате Вики также был стол, но не такой массивный, как в спальне ее сестры, а легкий, современный, явно сделанный на заказ. При жизни девушки на нем наверняка находился ноутбук, за которым вдохновенно работала Вика. Я ничего не смыслю в дизайнерском искусстве, но возможно, оно в чем-то сродни поэзии или живописи. Сейчас на столе никакого ноутбука не было. Должно быть, Колоярцева-старшая от него избавилась.