— Ты же понимаешь, что ее слова о сексе по дружбе пустой звук?
Я усмехнулся в сердцах. Нет, я этого не понимал. Как тогда, так и теперь я не умею читать между строк и не понимаю намеков. Если мне сказали, что любви нет, значит, так и есть. Если не обозначили наши границы дозволенного, значит, я могу делать что хочу. Иными словами, мне нужно четко и ясно говорить: «Феликс, мы встречаемся не только для интима, а с долгоиграющими намерениями, вплоть до “любви до гроба”». Возможно, я слишком прямолинейный и по жизни мне это не особенно помогало, но иначе никогда не получалось.
Оглядываясь на этот конфликтный момент теперь, я, возможно, поступил бы более деликатно как накануне вечером, так и на утро следующего дня. Но тогда я разозлился на Таю, потому что она узнала обо мне пикантную информацию и тут же ее разболтала всем друзьям. Если бы у меня был другой характер, я мог стушеваться, испугаться, забиться в угол и слезно оправдываться, отнекиваться, но этого не случилось. Наоборот, во мне крепла уверенность в том, что я способен написать буквально на лбу о сексе с парнем и вызывающе вопрошать у любого недовольного: «Ну и что ты мне сделаешь?!»
— Значит, расстались, — кивнул я, направляясь в конец очереди, растянувшейся вдоль стойки гардероба. — Жалко, конечно, но, может, и к лучшему.
Ростик стянул с себя куртку и пристроился рядом со мной, расправляя капюшон чересчур старательно и почему-то покрываясь румянцем, заметным и ярким на бледных щеках. Он воровато осмотрелся, словно боялся, что его могут услышать, и взглянул на меня исподлобья:
— Ты правда у парня ночевал?
— А ты хотел к нам присоединиться? — с сарказмом спросил я, выгнув одну бровь.
— Просто интересно стало, — совсем покраснел парень. — Я не скажу никому, ты не переживай, — лепетал он еле слышно, на что я покачал головой.
— Меня это абсолютно не волнует. Не парься.
Наглая ложь. Напускная бравада. Не знаю, как повел бы себя, если бы друзья оказались гомофобами. Если бы понесли дальше. Если бы засмеяли. Мне вообще в этом плане очень повезло с окружением, потому что никто и никогда не ставил меня в неловкое положение из-за ориентации. А может, это просто я такой человек, которого бесполезно стыдить, пытаться приструнить или что-то доказывать. В любом случае подруги для секса в тот момент я лишился раз и навсегда. Она затаила обиду и прежней дружбы между нами больше не стало. Зато с Ростиславом я начал видеться чаще, и наши вечерние посиделки под пиво превратились даже в какую-то обыденность.
Я не тот человек, который будет сидеть дома и зубрить пройденный институтский материал в унылом одиночестве квартиры, полной тишине и с дополнительными берушами, чтобы, не дай бог, кто-то побеспокоил. Со школы новый материал давался легко, я запоминал сказанное на уроках быстро и дома ничего не учил. В своей новой, самостоятельной жизни я хотел поступать так же и был уверен, что преуспею, как и прежде. Но на смену дождливой осени пришла холодная зима, и вставать по утрам стало совсем невмоготу не говоря уже, что после прогулов запоминать мне было нечего, нагонять материал самостоятельно, естественно, никто не собирался, но, вдохновленный своей свободой и изрядной долей пофигизма, я не подумал хоть немного взволноваться и полагался на привычное всем русским авось.
На пару с Ростиком мы отлично проводили время по вечерам и ночам в общежитии в компании такой же беспечной молодежи. Старшекурсники наши пропуски не считали чем-то страшным или просто подшучивали над нами таким образом, а мы и рады были стараться, напиваясь до неспособности связно разговаривать, и утром, вместо того чтобы идти на занятия, сладко спали на соседних кроватях.
С Таей я практически не общался в силу того, что она на меня была обижена из-за поездок к Костику, которые, к слову, продолжались с завидной регулярностью. На парах и в перерывах мы сидели врозь, хотя Яна все чаще поглядывала в нашу сторону и сбегала от подруги с нами в курилку. Девушка иногда проводила с нами вечера, пытаясь наставить на путь истинный и донести до нас мысль, что прогулы ничего хорошего не сулят. Но чаще всего именно мы оказывались более убедительными, и под утро Яна засыпала вместе со мной.
Можно себе представить, какие слухи поползли по потоку, стоило нам лишь однажды необдуманно заснуть пьяными на одной узкой койке, а потом вместе выйти в секцию, растрепанными, помятыми и полуодетыми. Даже Ростик подумал, что мы переспали, и решил обидеться.
— Ты же знаешь, она мне нравится, — бубнил он, когда мы шли в курилку возле университета. — Мог бы держать себя в штанах.